Конусообразное строение, своим пиком вонзаясь в одно из величайших божеств, тонкой струёй пламени связуя их обоих.
— За что? — обратился к нему хриплый голос.
Если описывать, то звуча как буровая машина, вклинившись в породу выстроенных иллюзий и возвращая в «эту» реальность.
За вопросом, Аден ощутил, как к нему закрепился выжидающий взгляд, в надежде услышать нечто интересное, найти собеседника и просто скоротать столь долгий перелёт.
— Как и все.
— Именно. Как и все мы. — утверждающе канонизировал он. — Я двадцать лет проработал прислугой: принеси, подай, пожалуйста. И чем же я, по-твоему, это заслужил? — его собеседник громко хлопнул ладонью руки.
Ещё несколько минут испещрённое морщинами лицо глядело в сторону Адена, в конце концов, точно сдавшись и откинувшись в спинку сиденья, презрительно произнеся:
— Ты хоть представляешь, куда мы направляемся?
Вопрос не задел Адена, к тому времени уже давно позабывшего обо всём ранее волнующем, важном.
Отведя все дела на третий, а то и на пятый, уже никогда не исполнимый план, продолжая вести свой незримый, неизвестный даже внутри самого себя диалог.
Всё ещё намереваясь возвратиться к захватывающему виду звёзд, поразительному пику, со столбом пламени, чарующим своей необъяснимой природой, грацией.
Мельчайшие детали, подробности.
— В Вейсп.
— Вейсп? Это ли не то место…
— Каторга! И именно для таких, как мы! Будешь до конца своей жизни работать на Оскиевых рудниках, если не посчастливиться, что пыль не убьёт тебя раньше.
Наконец он замолк, еле слышно сопя и пошмыгивая носом.
Иногда подёргивая ногами в некой безутешной попытке избавиться от своих оков и сбежать.
«Вейсп», сотни раз услышанное и тысячи названное — газовый гигант, а вернее маленькая луна, захваченная гравитационным полем монстра, но к счастью для одних и несчастью других, обладающее внушительными запасами столь необходимого для межзвёздных перелётов Оския.
Именно того самого Оския — на первый взгляд краеугольного камня всего вопроса.
Вопроса, актуального ещё в начале, когда существовало сопротивление, когда горела надежда в сердцах отважных защитников, будущих бунтарей, борцов с узурпаторами.
Но канув в небытие, оставив битву, зарыв клинок в землю, в итоге предпочтя «худой мир» — «хорошей войне».
Они сумели позабыть о самом главном — самоуважении.
Сегодня став домашними любимцами, одноразовыми игрушками, чем-то невразумительно простым и дешёвым.
И самое обидное — в этом новом мире их устраивало всё.
В этом случае Оский лишь стал небольшим подспорьем, оправдав в лицах недалёких экспансию.
Спустя столько лет, подталкивающий к следующей теме — не в нужде за редким металлом, они пришли.
Рабы, вот, что их действительно интересовало.
Случился толчок, правый ряд сидений задрожал, поспевая в такт за всем космическим судном, в момент, срываясь и задирая соседние места, уносясь, прочь сквозь шарообразную пробоину по нижнему правому борту.
Мчащийся поток воздуха заложил уши, дыхание затруднилось, вызывая долгие спазмы гортани и потемнения в глазах.
Едва он сам ощутил, как и его, стремительным потоком развернуло в сторону разраставшейся дыры, всё более поглощавшей каркас корабля.
Со свистом пролетела пара крепительных болтов, правый ряд фактически опустел, покрывшись во мраке от вырванных под корень осветительных ламп и ближайшее к нему сидение с тем самым немолодым, с чего-то вдруг, заведший столь странный разговор адамантийцем.
Скренившись вниз, в долю секунды вырвавшись, летя прочь, вслед за всем остальным.
Он не издал и звука, прежде чем тёмное образование, скомкало и протолкнуло прочь, по ту сторону обшивки космолёта.
Незамедлительно последовал ещё толчок, позади пилотской кабины, вонзаясь и прожигая покрытия, насквозь прорвался яркий фиолетовый сгусток пламени.
Мир перед его глазами завертело, петляя и поворачивая, в некой безумной тряске и какофонии звенящих звуков.
Вот ещё секунда — представил Аден.
Как настанет и его очередь, будучи вырванный с «мясом» неистовой силой, пропускающей сквозь себя и отправляя в ночные просторы эфира.
Подготовившись к этому исходу, он сделал последний глубокий вдох, зажмурив глаза и постаравшись максимально расслабиться, считая, что это сможет смягчить его возможно болезненную смерть.
