– Все будет, как прежде, – сказал он, наконец. – Ты больше никогда не захочешь плакать.
Третье, четвертое и пятое сентября были для Алика одним огненно-дымным пятном. Он запомнил – яркой вспышкой – момент, когда ему сообщили о том, что группа вторжения внезапно начала боевые действия. Он только что расстался с господином Байбулатовым и прилег отдохнуть на свою складную брезентовую коечку, подумывая о том, что неплохо бы, наконец, остепениться, найти постоянную женщину… жениться, наконец…
Это был именно тот момент, когда он вдруг поверил, что все обойдется миром.
Несколько минут он прожил в этой полнейшей уверенности. Да, было чуть-чуть досадно, что вся подготовка летела к чертовой бабушке… ну и что? Зато – тишина, свобода, любовь… Про войну с трудовиками он почти забыл – настолько несерьезной она казалась.
Какой-то шум нарастал в лагере. Потом полог палатки приподнялся, заглянул Илья.
– Вашсокоблародь… там капитан-командор Денисов прибыть изволили. Их адъютант говорит: за вами велено послать. Война, вроде…
Вот она, вспышка. Откинут полог, Илья в тревоге, капитан-командор… фигура легендарная. Предлагал еще в прошлом году десантную операцию в Ньюхоуп…
А дальше – завертелось. Майор, сколько у вас?.. На шесть полноценных залпов. Выходите вот на этот рубеж и ждете…
Ждете… Там уже две БМД – встречают огнем. Алик теряет одну установку, а потом еще одну – на дороге, от гранаты, сброшенной с вертолета. Хорошо, что вертолетчики не догадываются об истиной сущности этих брезентовых фургонов…
Новая позиция – в дефиле между холмами. Два часа тишины. Бьет нервная дрожь. Потом справа: рев моторов и частая пушечная пальба. Дым и пламя за рощицей. На умирающей лошади подлетает казак: приказ отходить! Лошадь под ним валится. Потом Алик видит этого казака, бредущего куда-то с седлом на плече. Айда с нами! Качает головой.
Солнце будто застряло посередине неба.
Двадцать пять километров до берега, перекресток. Ломается колесо у одной установки. Командир первой батареи ведет всех дальше, к берегу, Алик остается с неисправной. Работы на сорок минут. Вдруг на шоссе появляется автоколонна: два уазика с солдатами, два бензозаправщика и крытый «урал». Установку быстро расчехляют, разворачивают. Алик наводит сам, ждет. Те – еще не видят. С трехсот метров он выпускает пять снарядов веером. Пламя до небес, обломки, взрывы в огне, кто-то бежит, падает, катается, сбивая огонь с тела… Алик для верности добавляет еще два снаряда – если что-то уцелело позади. Из огненного шара выплывает почти целая кабина «урала» и зарывается совсем неподалеку. Дым – черный, мазутный. Некогда любоваться, вбиты новые спицы, натянут стальной обод и каучуковая шина, колесо на ось – вперед!
Наконец – солнце низко. Красное – в дыму и пыли. Денисов без фуражки, спекшиеся бинты на черепе. Потери огромны. Нет связи с полками. Артиллерия…
Всю ночь – на колесах. Вдоль берега на юг. Слева море, справа горы. Пологие, легко проходимые – вот в чем беда… С восходом – вновь вертолет. Не стреляет, проходит мимо. И – корабли на горизонте. Три… четыре… пять силуэтов. Дым над трубами. Идут полным ходом.
Пешая колонна морпехов. Примерно два батальона. Как там? Жарко, парни. Легкие полевые пушки. Да ставь хоть десять батарей…
Чуть в стороне – следы вчерашнего боя. Взрытая обожженная земля, разбитые орудия, мертвые кони, трупы в черном и синем. Сгоревшая БМД, мертвые в хаки. Как они попали сюда? А, через перевал…
Новая позиция. От гор до кромки воды метров сто пятьдесят. Алик ставит одну батарею на прямую наводку, две – отводит за речку, маскирует в кустах. Если пойдут здесь…
Все не то, все не так. Но как надо – он не понимает. Заклинило что-то в мозгу…
Корабли – они там, впереди, почти у самого берега – окутываются дымом. Расстояние оставляет от грохота залпов лишь тихий ропот – будто волна накатывается на гальку. Накатывается – и уходит…
Звуки боя в тылу: очереди, беспорядочная пушечная пальба. Стихает. На рысях подходит казачья сотня – но с есаулом во главе. Приказано вас прикрывать. Что там было? С разведкой бурунцев сцепились…
