– Говорить-то говорит… Но причем здесь это?
– А причем родимые пятна у скаутов? То есть, конечно, имеется множество людей, имеющих пятна на коже, а скаутами не являющихся – но нет ни единого скаута, лишенного родимого пятна на теле, причем такого пятна, в которое ткнешь иголкой, а крови нет! И именно за такими людьми охотилась инквизиция – причем в Европе, которая с Транквилиумом не сопрягается! О чем это говорит?
– А вы сами знаете?
– Да нет же! Я лишь пытаюсь показать вам, что бесполезно искать рациональные объяснения. Игры богов… а также всяческого рода предания, легенды, искаженные и временем, и восприятием – культурный излом. Впрочем, одно рациональное объяснение у меня есть – только вряд ли оно нам добавит оптимизма.
– Объяснение чего?
– Всего происходящего.
– Я внимательно слушаю.
– Атлантов больше нет. Вымерли, перебили друг друга, ушли дальше – не суть важно. Остались лишь их… механизмы, магия, черт, дьявол… не знаю, как назвать. И постепенно вся эта машинерия приходит в негодность, портится, теряет настройку, изнашивается. Все.
– Хм… Получается, на Глеба Борисовича нам лучше не рассчитывать?
– Этого я не говорил. Но, как говорят в доме напротив, не следует класть все яйца в одну корзину. Этот молодой человек до сих пор оглушен упавшим на его голову наследством. И в то же время он – полубог, потому что может ощутимо покачнуть наш маленький мирок. С другой стороны – ему не с кем посоветоваться, ему никто не в силах помочь… это довольно страшно, согласитесь.
– Я понял. Итак, вы сказали: Вильямс, Крылов, ариманиты… Кто еще?
– Боюсь, что только я.
Наверное, Туров подсознательно ожидал увидеть именно это. А может быть, сказывалась контузия. Но он просто попинал сапогом железный цветок, в который превратился рельс, постоял на краю воронки, глядя вниз, в черное растрескавшееся зеркало. Не могло за двое суток такое озеро лавы – застыть. Но вот – застыло же…
Странно: взрыв и последовавший ураган почти пощадили скопившуюся на Плацдарме технику. Лишь десяток грузовиков да четыре танка, стоявшие вплотную к проходу, угодили в воронку и торчали, недорасплавленные, из камня. И другие, сосредоточенные у выхода на трассу: их буквально растерло о скалы. А что не растерло, то унесло. Километрах в четырех нашли корпус танка…
Считать не то, что пропало, а то, что осталось, напомнил себе Туров.
Главное – остались люди. Тысяча четыреста сорок один боец. А танки что? Танки – железо…
Так расплавить рельс! Присел, потрогал рукой. Брызнувшая в стороны – и мгновенно застывшая на лету сталь. Синее кружево…
Не бывает.
А до дому теперь – как до ближайшей звезды…
Огонь и холод.
Никаких поспешных действий, сказал себе Туров. Встал. Повернулся и пошел сквозь группу старших офицеров. Те расступились, пропуская.
– Что делать будем, товарищ майор? – как-то по-детски прозвучало сзади.
Он остановился. С усилием собрал мысли. Обернулся.
– Совещание в четырнадцать тридцать. Быть всем командирам подразделений. Что с вертолетом, Марченко?
– Связь держим, товарищ майор. Но разведка их пока не видит.
Единственный уцелевший вертолет сел где-то в степи. Две группы на БМД вышли на поиски. С помощью рации, установленной на высокой скале, связь поддерживалась и с вертолетом, и с разведчиками. Но между собой они общаться не могли, а тем более – не могли взять пеленг. По карте, по переданным описаниям ландшафта, выходило, что и те и другие находятся в одной точке…
– Жду всех в четырнадцать тридцать, – повторил Туров.
Первое, что она испытала, был дикий ужас: руки пусты! Где Билли?! Она закричала и рванулась, и темнота ответила немедленным ласковым прикосновением и шепотом: тише, леди, тише, все хорошо, ваши все здесь, все живы… Кто это? – Светлана вцепилась в успокаивающую руку. Марша я, Марша, откликнулась темнота, а ребеночек ваш здесь, спит весь, не будите его… Голос был низкий, гудящий. Внезапно поверив, Светлана вздохнула, расслабилась и уснула надолго.
Потом она проснулась уже в полумраке, Билли лежал рядышком и тихо сопел. Она обмерла от счастья и заснула вновь.
Третий раз ее разбудили шаги и приглушенные голоса. Было почти светло. Стараясь не потревожить Билли, Светлана приподнялась на локте.
