– Дядь Ермолай. Грех так смеяться. Я ведь поверить могу… и Бог вас накажет.
– Не смеюсь, Варька. Вот тебе Кирилл Асгатович подробности сейчас выложит…
Она повернулась. Во взгляде, во всем лице ее было только: жадность и страх. Потом она моргнула, и все это скрыли недоверие и готовность к отпору.
– Слушайте меня внимательно, сударыня, – сухо заговорил Байбулатов. – Я представляю здесь Департамент охраны, и у нас есть полномочия предоставлять некоторым иммигрантам полноценные права подданства. Должен сразу предупредить, что на протяжении первых трех лет вам будет запрещен въезд в столицу и еще несколько крупных городов. Вы измените внешность и имя. Никто не должен заподозрить, что вы с Хармони. Если это произойдет, мы даже не станем вас возвращать сюда. Понимаете?
– А после этих трех?..
– Жизнь по легенде – но где угодно. Без ограничений.
– Я… да. Согласна. Что нужно сделать?
– Еще одно предупреждение. Сейчас вы услышите важную информацию. Если вы соглашаетесь сотрудничать с нами, мы вас тут же забираем и увозим. Если не соглашаетесь – то вы проведете в одиночной камере без какого бы то ни было сообщения с внешним миром столько времени, сколько нам понадобится на проведение операции. Утечки информации мы не допустим. Согласны?
– Сейчас… Так. Я не должна буду стучать на кого-то или… убивать?
– Нет. Категорически: нет.
– Гово…рите, – она сглотнула на середине слова.
– Нам нужно одного палладийца, никогда не бывавшего в Союзе, доставить в Москву, а потом вывезти из Москвы. Возможно, КГБ его разыскивает. Поэтому ехать придется поездами, электричками, на попутных машинах… Такая вот задача.
– Понятно… И он не знает ничего из той жизни?
– Как сказать… Он знает, но навыков существования у него нет.
– Понятно. Будет время, чтобы с ним заняться?
– Дней десять. Вряд ли больше.
– Ну, за десять дней… И это все, что ли?
– Да.
– И за это свобода?!
– Да.
– Значит, вы где-то темните… Говорите уж сразу – я соглашусь.
– Самое смешное, сударыня, что больше мне сказать нечего…
Чемдалов проснулся от изжоги и сразу подумал: где я? Стандартный гостиничный номер… за последний месяц двух ночей подряд не провел под одной крышей…
Вот жизнь…
Он сел и протянул руку к графину на столике. Графин был гладкий, стакан – граненый. Значит, не Мерриленд… Бросил в рот две американские таблетки, запил водой. Через пару минут станет легче. Память, автоматически перелистывающая заметки о последних перемещениях в пространстве, подсказала: Владивосток.
Точно, Владик. И если подойти к окну, можно увидеть краешек океана.
Все встало на места. Чемдалов взял со столика две гильзы, покрутил в пальцах. Толстенькие бутылочки из красной меди. Метчисоновский карабин. Туров оказался прав.
Теперь, если Туров прав… Чемдалов выпил еще полстакана воды. Вкус был железистый. Как тут не будет изжоги?
…если Туров прав, то вся эта история приобретает не покражно-авантюрный, а совсем-совсем другой характер… как бы не… Чемдалов почувствовал мгновенное ледяное прикосновение между лопаток и тут усмехнулся: нет, у Департамента охраны ручки еще не выросли, чтобы взрослым дядькам до зубов дотянуться. Нет, жандармы тут ни при чем (или почти ни при чем) – но и у Величко цель была совсем не та, что нам представлялось… и ясно, что где-то летят сейчас, вычерчивая сложные кривые и обходя зримые препятствия, две блуждающие пули – и целят они… вновь тот же ледок между лопаток, но нет, ерунда, Величко обо мне, может быть, даже и не слышал ни разу… Целят они в Вась-Вася. Если не сразу в Ю-Вэ.
Чемдалов уставился на гильзы – будто впервые увидел.
Так. Спокойно: сколько им понадобится времени, чтобы…
Пришел ответ: меньше суток. Тут же – поправка: несколько суток, поскольку нужно изготовить документы…
Полтора месяца уже прошло – и ничего! Господи, может быть, все обошлось само собой: сунулся Величко со своими баксами к блатным за паспортами, они его и замочили?.. и Марина заодно?
Слишком хорошо, поэтому маловероятно.
Скорее, другое: у Величко просто не было готового плана. Он хотел просто удрать и пожить в свое удовольствие в добром старом Транквилиуме. И только потом, столкнувшись с Паламарчуком…
