И глядя на этот мезальянс, на эту несовместимую, по его мнению, супружескую парочку, Виктор стал ловить себя на том, что в голову к нему лезут всякие непристойности.
Так, первым делом, пожимая Гийому руку и говоря свое дежурное "аншанте", Витька вспомнил школьный анекдот про Вовочку… И едва не хихикнул, с трудом совладав с собой.
Карлик!
Карлик!
Карлик…
Анекдот был смешным.
А суть анекдота обостряется тогда, когда он кстати рассказан. Или просто вспомнен.
Учительница в первом классе просит детей назвать слово на букву…
На букву "Х"…
Вовочка тянет руку…
Нет, думает учительница, нельзя Вовочке позволить говорить, непристойность матерную скажет обязательно, и дает слово Леночке, и та кричит: – ХВОРОСТ,
Правильно, Леночка,- радуется учительница.
А теперь, дети, назовите слово на букву "П"…
Вовочка снова тянет руку…
Нет, нельзя ему, думает учительница и вызывает Оленьку. "ПТИЧКА, ПТИЧКА", – кричит Оленька.
Правильно, – радуется учительница…
Но надо бы и Вовочку спросить – отметок у него в журнале мало положительных.
Ну, набрала учительница воздуха в легкие и говорит: "Давай, Вовочка, назови нам слово на букву… На букву "К"!" И сама думает: "Нету на эту букву матерных слов!" А Вовочка радостный встает и кричит:
КАРЛИК! И выдержав паузу, добавляет: Во-о-от с таким вот здоровенным членом!
Витька вспомнил это свое первое впечатление от встречи с Гийомом и угрюмо усмехнулся…
И снова поймал себя на мысли, что ему все же интересно – а как там у них ЭТО?
Это самое? И неужели, неужели она любит ЭТО с ним?
Недаром, недаром мудрые и искушенные в вопросах силы образного возбуждающего воздействия на страсти человеческие – древние греки придумали Минотавра, которому бросали на растерзание самых красивых девушек… Ведь не возбуждает с такой же силой картина обычного соития красивого юноши с красивой девушкой, как возбуждает картинка обладания нежным женским телом какого-нибудь чудовища!
Возбуждение – через возмущение.
Возбуждение через протест сознания, что так не должно быть.
А еще, а еще сила эффекта возбуждения, что вызывает мезальянс, состоит в том, что изначально мужчина представляет себе акт обладания женщиной как акт подчинения ее себе, сопровождаемый и унижением, и причинением ей боли.
Это пришло от тех времен, когда штурмом взятая крепость или город на три дня отдавались солдатам на разграбление. А может, и с еще более ранних времен, когда, чтобы продолжить свой род, мужчины одного племени дикарей набрасывались на мужчин другого племени и насиловали самок прямо на трупах их соплеменников. Где уж там до нежных любовных ласк, когда пятеро солдат хватали женщину за волосы и волокли ее на сеновал! Но это приводило всех свидетелей происходившего в небывалое возбуждение! И это факт.
Оттуда этот теперешний накат возбуждающей волны? Когда видишь в порножурнале картинки белокурой девушки в мускулистых лапах двух, а то и трех негров?
Витька задумался над этим.
Задумался, потому что ЕМУ БЫЛО ИНТЕРЕСНО, КАК ТАМ У НИХ В ПОСТЕЛИ – У РИТКИ С
У некогда бывшей его Ритки?
И Виктор даже попытался представить себе, а как бы было ему самому: плохо ли – хорошо ли, случись ему улечься с девушкой из баскетбольной суперлиги?
И какую музыку они врубают, когда трахаются?
Французские группы? "Телефон" и Риту Митцуко? Или Патрисию Каас с Аленом Сушоном и Милен Фармер?
Сохальский вот любил Дэвида Бауи, Лу Рида, Йес и Кинг Кримсон.
А Витька Семин любил музыку попроще, от которой Сохальский кривил кислую рожу – мол, примитив! А Витька, наоборот, уверенно полагал, что простая и оттого лучше ложащаяся на душу музыка "Скорпов" и "Модерн Токинг" – более искренняя и потому более честная. Он тоже кривил рожу, когда Игореша подсовывал наивной Ритке очередную кассету с Лу Ридом.
– Чего девчонке голову морочишь своей заумью? – говорил он Игорю. И, уже обращаясь к Ритке, добавлял: – Выбрось ты эту муру претенциозную, возьми лучше Криса Нормана послушай.
Но Ритка…
Девчонки вообще, когда хотят парню понравиться, подстраиваются под его вкусы.
Ходила с Витькой Семиным – млела у него в машине от Тома Андерсена с Дитером Болиным, млела, аж глазки кверху закатывала так, что зрачков уже не видно было – одни белки с красными прожилками да дыхание прерывистое. Особенно, когда Витька разгонял машину по нижнему Выборгскому шоссе и, правя одной левой рукой, правую руку свою пускал гулять по Риткиному телу – то отправлял свою шершавую ладонь к ней под юбку, то просовывал в вырез ее кофты.
