- Это все потому, что у тебя мало работы было.
- Да ладно, может, оно и так. - Игорь замолчал ненадолго, потом продолжил: - Ты про Степу байки рассказываешь, а я, когда сейчас по горбатой дороге прохватывали, вспомнил нашу тренировку перед тем "Селигером". Помнишь, как лихо вертухнулись?
- Еще бы! Такое захочешь придумать, не придумаешь, - я освежил в памяти тот случай и понял, почему Игорь именно о нем заговорил. - Антоныч, а ведь точно - там дорога такой же горбатой была! Ты что, поэтому и вспомнил?
- Конечно. Только здесь на допе двумя рублями не отделались бы.
Тогда тренировались бригадой из трех машин. Мы с Игорем замыкали тройку. Помню, ходко так идем, но не по допу, а просто по трассе. Перед этим нас что-то задержало, и мы догоняли своих. Вот-вот должны были догнать. Дорога была узкой, укатанной до льда, да еще горбатой.
Выскакиваем мы из леса на открытое место. Дорога уходит вверх, образуя трамплин. Я на него, машина чуть-чуть отрывается от земли - страшного ровным счетом ничего, если бы не внезапно сильный порыв бокового ветра. Не успели и ойкнуть, как лежим в кювете на левом боку. Зима была доброй на снег, и мы плюхнулись словно в перину. Выпрыгиваем из "Москвича" и видим, трактор по полю едет. Я к трактористу. Не успел он дверь открыть, как я ему два рубля в руки и показываю на машину. Он без слов все понял и прямо к ней покатил. Игорь тем временем уже трос приготовил: мигом поставили "Москвич" на колеса, вытащили из кювета, завели мотор и дальше помчались.
Минуты три, не больше, потеряли. И полкилометра не проехали, смотрим, наши стоят, - дожидаются. Останавливаемся. Подходит капитан команды и спрашивает, раздраженно так:
- Где вас черти носят?
- Да вот, - говорю, - перевернулись.
- Врешь ты все! - Он обошел машину кругом - на той ни царапины. - И как же тебя угораздило?
Я рассказываю, он не верит. Тут я не вытерпел:
- Ты за кого меня принимаешь? Съезди, сам посмотри. Это метров пятьсот.
Что на него нашло? Не верит, и все. Садится в машину и на самом деле едет смотреть. Останавливается около того места, где мы упали, смотрит. Наблюдаем за ним издали. Видимо, убедился, но дорога узкая, не развернуться, а задом пятиться полкилометра не хочет. Сел в машину и поехал дальше, до разворота. Развернулся и шустро несется навстречу нам. Только он поравнялся с тем бугорком, где мы полет исполнили, как с ним происходит то же самое - один в один: отрывается от дороги, порыв ветра, и он в кювете.
Подъезжаем к упавшему капитану. Тракторист еще не уехал, изумленно смотрит и ничего не понимает. Наш шеф, злой и красный, вылезает из опрокинутого "Москвича". Все еле сдерживают смех. Я показываю на тракториста и говорю, что спасательная операция два рубля стоит. Тракторист опять молчком, но еще быстрей, проделывает все необходимые маневры, берет от нашего шефа гонорар и только потом спрашивает:
- Что-то я, ребята, никак не пойму, чего это вы тут творите?
Я, как только могу, серьезно отвечаю:
- Это мы тренируемся.
- И долго вы, того, здесь тренироваться-то будете?
- Да нет. Все, уже потренировались.
- А-а, жалко. А то у нас с вами так хорошо получается!
В оставшиеся трое суток на небе что-то сломалось: температура прыгала от плюс пяти до минус десяти, а снежные вьюги то и дело переходили в проливные дожди. За день до старта мы уже настолько устали от этой неразберихи, что даже шутя не пытались предсказывать погоду. Случилось же самое неприятное. Сильные ночные заморозки резко сменились оттепелью, а к вечеру хлынул настоящий летний ливень.
Большие часы тольяттинского стадиона "Торпедо" показывали восемнадцать часов двадцать четыре минуты. Нас с Игорем пускают в закрытый парк (так называется место, где стоят "арестованные" за несколько часов до старта спортивные автомобили). Шлепая по лужам, выходим на рекортановую дорожку и бежим мимо строя спортивных машин, блестящих мокрыми кузовами в ярком свете прожекторов. В машину ныряем одновременно с двух сторон.
- Б-р-р, - говорю я и стряхиваю с комбинезона капли дождя.
Игорь тоже говорит:
- Б-р-р! - отряхивается и произносит фразу, ставшую для нас за последние три дна ключиком к хорошему настроению: - Ничего нет лучше плохой погоды! - Хочет еще чего-то добавить, но видит, что я уже начинаю "входить в роль", и поэтому молчком принимается за свои дела.
