Академия Фрунзе. Здесь учился взахлеб. Первый с уборщицами приходил, с дежурными последним опечатывал аудиторию.
Преподаватели - участники Великой Отечественной войны. Я пришел в академию с должности командира батальона. Мне казалось, что знаю я уже много. Мог организовать марш, бой, работать с людьми, научить их стрелять, водить. Но академия учила думать. Тетради, исписанные здесь, путешествовали потом вслед за мной по секретным отделам тех частей, куда меня назначали.
Окончил академию с золотой медалью, получил полк. На комиссии просил отправить меня на Камчатку. Кадровик зарычал: «Дали полк - детей под мышку и бегом по шпалам!» Такя оказался в Чапаевской дивизии Киевского военного округа.
Знаний, полученных в Академии Фрунзе, хватало на полк, дивизию. Ни разу за службу меня не посылали ни на какие курсы.
Хотя дивизию получил случайно. Вообще, если оглянуться, вижу, как велика была в моей службе, да ив жизни, роль случайности. Ведь случайно же попал в суворовское, случайно моряком не стал. Была, конечно, косточка армейская, наследственная, и мне трудно сказать, где бы я еще, кроме армии, пришелся, но ведь обстоятельства не по моей воле складывались. Случайно. Так же случайно стал после окончания академии и комдивом. Дважды танки дивизии, где я был заместителем комдива, отправлялись в Египет, и оба раза командующий войсками округа звонил моему командиру в тот момент, когда того не было у телефона. Попадал на меня. Спустя некоторое время снимают комдива и направляют куда-то советником. Встает вопрос: кого вместо него ставить? Тут командующему говорят: «Да вот, Макашов, по сути, уже два года этой дивизией командует». Аони сам в этом дважды имел возможность убедиться. Назначили меня.
Раз случайность, два случайность, но нужно и умение. Да и Бог помогал.
Дивизией командовал четыре года. Стояли в Конотопе, славянском городе, а дивизия у меня как на подбор - мусульманская. У нас вообще армия была большей частью именно мусульманская. Представители Средней Азии, Закавказья, Кавказа. Это как с 60-го года появились в продаже мебельные гарнитуры, так и перестали наши бабоньки рожать... Деньги стали не на детей тратить, а на гарнитуры. А мусульмане - рады стараться. Я с ними еще в Ташкенте, на последнем курсе общевойскового, общаться начал, тогда же и Коран прочитал.
В округе мою дивизию называли «Дикой дивизией». Дикая (туземная) дивизия из исторического прошлого России состояла из полков: Дагестанского, Ингушского, Кабардинского, Татарского, Чеченского, Черкесского. Командующий войсками округа генерал армии Герасимов говорил, помню: «Всех азиатов к Макашову, он и сам на русского не похож.». Пополнение поэтому в основном было с Кавказа и из Туркестана. Приходилось крутиться, искать нестандартные решения. Политика-то ведь в армии с командира взвода начинается. Лейтенант должен убедить солдат, чтобы служили верно. Что уж о комдиве говорить.
Проводил с офицерами семинары по основам Корана, оркестр наш разучил и играл «Восточный марш». Знаменитого чеченского танцора Махмуда Эсамбаева в дивизию с концертами приглашали.
Разные случаи были: рядовой Мурзагалиев, мусульманин, отказался мыть пол - мусульманину-мужчине, мол, такое не к лицу. Послали письмо домой с просьбой к родственникам обратиться с этим к мулле. Приходит ответ: мулла сказал, что когда мусульманин на военной службе, то он - человек государственный и ему можно исполнять любое дело. Тут Мурзагалиев этот и взялся за ведро со шваброй.
А однажды, когда только начинал командовать, вижу (квартира у меня была с окнами на плац) - идут ко мне начмед майор Ляхов и начпрод Гамм. Рассказывают: пришли представители Узбекистана, отказываются хлеб дрожжевой есть. Кислый. Вижу, Гамм этот (а хитрый был еврей!) стоит, поглядывает на меня, ждет, когда «что же делать?» спрошу. «Ты, - говорю, -Гамм хитрый, я это знаю. Ты ведь обязательно что-нибудь придумал, иначе не подошел бы». Он: «Предлагаю печь пресные лепешки!» Я: «Другому бы не поверил, но ты - Гамм, у тебя, наверное, получится».
