Никакой национальной напряженности в роте нет. Есть некая, если можно так выразиться, возрастная напряженность. И понятно, почему. Сорокалетние преподаватели смотрят на нас, вчерашних девяти- и десятиклассников, как на учеников, а нам это обидно, мы, дескать, такие же курсанты, как и вы. Добавляет обиды и еще одно обстоятельство: мы учимся с большим старанием и, естественно, знаем все: и уставы, и материальную часть, и тактику лучше взрослых, а в то же время, если где-то нужно назначить старшего, то обязательно назначают старшего по возрасту, а не лучшего по учебе. Наверно, это было правильно, но нас это обижало.
Впрочем, никаких особых конфликтов в роте не было.
Получив замечательные американские ботинки, я сразу же решил избавиться от лишнего веса в своем вещмешке, от своих сапог, ведь солдату в походе и лишняя иголка тяжела. Да и немножко подкрепиться тоже бы не помешало. Дело это было непростое, но Витька Чеков, бывший еще в станице известным прохиндеем по части налетов на чужие сады, взялся за это дело. Операцию описывать не буду, она закончилась успешно и принесла нам две фляжки верблюжьего масла, десять больших кукурузных лепешек и противогазную сумку вареных каштанов. И мы втроем праздновали (тайком, конечно) целых три дня, добавляя к скудному государственному пайку всего понемногу.
В нашу роту прибыл помкомроты. Лейтенант, длинноногий, по выговору белорус, по выражениям — не шибко грамотный, по делам — знающий и опытный минометчик. Взялся он нас гонять по горам и долинам с секундомерам в руках, только и слышим: «Взвод, ориентир — левое дерево на правом склоне левой горы. Минометы к бою!» А потом самолично проверяет уровни, прицелы, дальность на каждом миномете. После этого: «Минометы на вьюки!» — и все сначала. Все это мы и так неплохо умели, но он нас так выдрессировал, что у нас все уже получалось автоматически. Но грамотешки у него не хватало. Как-то раз, объясняя нам правила построения параллельного веера, он так запутался в углах, что я, круглый отличник и лучший математик средней школы № 1 станицы Ярославской, не смог стерпеть такого измывательства над тригонометрией, и уже открыл рот и начал подыматься с места, но Чеков резко дернул меня за рукав и посадил на бревно. А рот закрылся сам.
Политзанятия проводил у нас, естественно, политрук. По должности политрук роты, по званию — младший политрук (два кубика на петлицах), по знаниям — почти ничего не знающий, по уму — тупой, по партийному стажу — старый коммунист. Он был обыкновенным, не очень квалифицированным ростовским рабочим, но по причине большого партийного стажа его и сделали политработником. Он на занятиях сплошь и рядом городил сплошную чушь собачью, путая страны, города, разных политических деятелей и вообще всяческие политические понятия. Взрослые курсанты все это видят и понимают, но помалкивает, а мы, мальчишки, обязательно выскакиваем, стараемся поправить его. Уж очень хочется ум свой показать.
В конце концов, он в нашей роте стал проводить свои занятия по такой методе: «Сейчас мы проведем занятия по такой-то теме. Курсант Каретников (или Кравцов), расскажи, что ты знаешь об этом. А мы стараемся. Мы его немного опасались, человек он был мстительный, но в отличниках боевой и политической подготовки мы числились постоянно.
К середине октября мы провели учебные стрельбы из обоих типов минометов. Наш расчет получил две отличных оценки, таких расчетов было всего два из семи. Нам объявили благодарность.
Собственно, учеба наша уже была закончена. Мы все с нетерпением ожидали присвоения званий и распределения по стрелковым полкам дивизии. Уж очень надоело таскать минометы.
И вот мы идем пешком к станции Дагестанские Огни, где нас грузят в эшелон.
Едем! Куда?
