Трагедия Цусимы - страница 72

К этому времени наши полевые войска отступили уже до Зеленых гор. Дальний был в руках неприятеля, который (по сведениям, получавшимся через китайцев) деятельно занялся очисткой Талиенванского залива от поставленных нами минных заграждений, исправлением дока, мастерских, набережных и проч. Я забыл упомянуть, что, вследствие общей уверенности в неприступности позиции на перешейке, в Дальнем до самого момента взятия этой позиции не было принято никаких мер к перевозу в Порт-Артур богатого имущества коммерческого порта и железнодорожного депо. Могучие динамо-машины, станки мастерских, запасы материалов — все это являлось прямо драгоценностью для осажденной крепости и запертой в ней эскадры. Даже после 14 мая с неделю чего-то ждали. Кажется, предполагалось укрепиться на высотах Нангалина и здесь надолго задержать неприятеля. Только когда эта идея была окончательно оставлена и войска начали отходить к Зеленым горам — в Дальнем получилось распоряжение спасать, что можно, а что нельзя — уничтожить… Кое-что удалось вывезти, остальное жгли, взрывали, топили, портили, да и то ввиду спешки не могли испортить основательно, так что японцы без большого труда вскоре же восстановили правильную деятельность порта (Сообщали, что крейсер «Чийода», наткнувшийся на мину в июле месяце, исправлял свои повреждения в доке Дальнего при посредстве его же мастерских.).

1 июня неприятель, ведя энергичную атаку на Зеленые горы с фронта, выслал берегом под прикрытием огня 13 своих миноносцев, обходную колонну (близ бухты Сикау). Из Артура вышел «Новик» с отрядом наших миноносцев — роли переменились, и японцы отступили.

2 июня японцы появились на горизонте уже не одиночными судами, а отрядом: 2 броненосных крейсера, 2 легких и 12 миноносцев. Ждали прихода всей эскадры.

— Неудивительно! — ворчали некоторые. — Японцы — не дети! Принимают меры… Еще бы! Когда мы на весь свет публикуем о ходе работ на броненосцах, о том, что мы вовсе не заперты, что мы вот-вот их раскатаем… А сами сидим и нос высунуть не решаемся… Дождемся всей компании!..

Вечером 2 июня произошел загадочный случай, так и оставшийся неразъясненным. (Японцы умеют молчать о своих промахах.)

После жаркого дня (в тени +20°R) я вместе со старшим артиллеристом стоял на верхнем переднем мостике «Дианы», наслаждаясь прохладой и в то же время зорко вглядываясь во тьму ночи, прорезанную медленно двигающимися вправо и влево лучами крепостных прожекторов («Диана» была сторожевым судном в проходе). На мостиках, на палубе, на трапах, у самой поверхности воды (ночью понизу, ближе к воде, часто виднее, чем сверху) расположились сигнальщики и особо выбранные из среды команды «глазастые», как их называли матросы. При облачном небе — ни звезд, ни луны — тишина полная. Даже зыби нет, не слышно ее шороха среди камней и на прибрежных отмелях.

Вдруг (померещилось или нет?) — далеко к югу как будто что-то блеснуло… — (Нет! не померещилось!) — вот донесся глухой раскат отдаленного взрыва… вот, в том же направлении, зажглись прожекторы, и их беловатые лучи, протянувшись во тьму, словно щупальца сказочного зверя, беспокойно зашевелились, ища чего-то… вот под ними замелькали характерные зеленовато-золотистые огоньки, и до нас долетел прерывистый рокот частой орудийной стрельбы.

Так продолжалось минут 10–15, затем снова наступили мрак и тишина.

Я взглянул на часы — было 10 ч. 50 мин. вечера.

Разумеется, с первого же момента все население «Дианы» было на своих местах, как по тревоге, и, затаив дыхание, следило за картиной неожиданно разыгравшегося ночного боя.

Это не могут быть наши? — спросил артиллерист.

Нет! — категорически ответил я.

Мы стояли сторожевым крейсером, и без нашего ведома никто не мог выйти в море. Несомненно, что наших там не было.

— Ну, значит — свои своих…

Расстояние было на глаз миль 10, т. е. как раз любимое место прогулки японцев. — Но что случилось? — На этот вопрос могло быть два одинаково вероятных ответа: или кто-нибудь из японцев наткнулся на нашу мину, после чего произошла беспорядочная стрельба по воде, или японский миноносец по ошибке атаковал свой же корабль. И то, и другое было бы нам только приятно.