Эти две неудачи, две подряд, по-видимому, сбили японцев с толку. После прохода Небогатовым Сингапура они вскоре же вновь объявились на Пескадорских о-вах, но не задержались здесь, наоборот, ликвидировали дела и ушли на север. Последние полученные нами известия гласили, что главные силы, почти весь их флот, сосредоточен в Мазампо (25 миль к западу от Фузана — великолепный рейд).
Отряды их миноносцев, вспомогательные крейсера «Hong-Kong» и «Nippon», имевшие на борту подводные лодки, были в южных водах. Об этом мы имели сведения, не подлежащие сомнению. И тем не менее они ничего не предприняли против нас, скитавшихся у берегов Аннама в роли вечных жидов… Почему? Думаю, еще не скоро узнаем мы истинные мотивы такого решения… Но если допустить, что они верили в нашу силу, что они боялись нас… Какой это был счастливый и единственный момент для заключения почетного мира!.. По чьей вине он пропущен? Ответит история…
А ведь подбить, если не вовсе уничтожить эскадру, было так легко!..
Как я говорил уже, «с началом скитания дело пошло под гору, чем дальше, тем круче»… В доказательство приведу выдержки из некоторых приказов по эскадре:
«Вчера ночью (приказ от 20 апреля, за № 219) при движении эскадры со скоростью, почти вдвое меньшею против возможной по числу котлов, крейсер «Адмирал Нахимов» и броненосцы «Император Александр III», «Орел» и «Сисой Великий» все-таки растягивали промежутки до двойных и тройных против обязательного… Прошу гг. командиров поименованных судов не упускать из вида, что, оттягивая в бою, они могут поставить в бедственное положение весь хвост своих задних мателотов… Вчера же по ночной тревоге броненосцы «Сисой Великий», «Наварин» и крейсер «Адм. Нахимов» испускалииз своих прожекторов не световые лучи, а туман, застилавший все окружающее. Так мало обращено внимания… на установку и регулировку боевых фонарей. Весь крейсерский отряд продолжал светить, а значит, стрелять, когда с «Суворова» подъемом луча было приказано прекратить освещение и стрельбу. Таким образом расстреливают обыкновенно своих».
«22 апреля на рассвете находившийся на сторожевом посту крейсер «Кубань» (приказ от 23 апреля за № 223) увидел двух миноносцев, которые со своей стороны, рассмотрев крейсер, подняли французские флаги и быстро ушли. Командир «Кубани» не нашел нужным удостовериться, французские ли то были миноносцы. Того же 22 апреля, после заката солнца, командир сторожевого крейсера «Дмитрий Донской» телеграфировал, что видит в море свет прожектора; и действительно, даже из бухты на флагманском броненосце замечены были над высоким берегом лучи, поднятые в небо, причем направление, по которому были видны эти лучи, совпадало с пеленгом на пост, который должен был быть занят сторожевым крейсером «Урал». Из этого можно заключить, что если «Урал» не сам светит, то должен видеть свет лучше «Суворова» и лучше «Донского», потому что находится ближе к источнику света. Но «Донской» не догадался спросить телеграммой «Урала», видит ли он свет, а «Урал» сам ничего не телеграфировал. Когда же с «Суворова» приказано было «Донскому» спросить «Урал» о свете, то «Урал» не принимал вызова «Донского». «Донской» не догадался прибегнуть к прожектору, чтобы переговорить с товарищем, а удалился от своего поста для этой цели. Удалившись, «Донской» перестал принимать телеграммы «Суворова» и перестал служить связью между «Уралом», минными катерами, миноносцами и эскадрой. Засим потребовалось 9 часов времени (с 8 ч. вечера до 5 ч. утра), чтобы получить ответ «Урала». Тяжелое впечатление выносится из этого обзора сторожевой службы наших крейсеров за сутки 22 апреля: проявлено полное отсутствие инициативы и совершенное непонимание обстановки и соответствующих требований. Но еще тяжелее сознавать, что 22 апреля не произошло ничего особенного, никакого стечения неблагоприятных обстоятельств: та же неурядица повторяется изо дня в день».
Так писал, так несомненно и должен был писать адмирал в своих приказах. Но в данном случае и я долгом моим считаю сказать слово в защиту личного состава.
