Первые по возобновлении строки моего дневника, 17 января, были: «Вчера — ровно месяц нашего пребывания на Мадагаскаре. Жара, сырость, духота — нестерпимые. Стоянка в этом климате и даже не столько климат, как самый факт стоянки, пагубной задержки, действуют на всех угнетающе. Близко — боюсь сказать — полная деморализация… Тошно писать. Скорее бы вперед, чтобы чем-нибудь кончилось…»
От жары, что ли, но иногда в голову приходили какие-то нелепые мысли… Думалось: если нас не пускают вперед, то неужели японцы не догадаются снарядить сюда соответственную экспедицию? Ведь официально мы стоим вне территориальных вод, и здесь все позволено. Почему не атаковать нас ночью минными судами, а потом — добить остатки при посредстве подводных лодок?..
Какой-то кошмар… Период полного упадка духа…
Но был на эскадре человек, который не поддавался этому настроению, который решил, что, раз его донесений не понимают или не хотят понимать, приказывают ему ждать подкреплений, которые он называл «лишней обузой», надеются, что силь; небесные совершат чудо, — то ему ничего не остается более, как до конца исполнить свой солдатский долг…
Этот человек был 3. П. Рожественский.
«Ждать подкреплений и затем идти вперед для победы и одоления! Так приказывают? Хорошо! Оставив мечты о победе, использовать время ожидания для запоздалого обучения и сплочения нестройной армады».
Он умел заставить работать, умел подбодрить людей, близких к полной апатии. Начались, вперемежку с погрузками угля и ремонтными работами, усиленные учения и занятия, выходы в море для практической стрельбы и маневрирования. К сожалению, последнее нельзя было выполнять так часто, как было бы желательно, потому что после всякого выхода и маневрирования, неизбежно связанного с переменными ходами, дня два-три приходилось давать на отдых и переборку постоянно повреждавшихся механизмов, а что касается практической стрельбы — то… дело стояло за недостатком боевых припасов.
Невольно, опять и опять, вспоминался старый анекдот: «Почему вы не стреляли?» — «Тому было 18 причин: во-первых, у меня не было пороху…» — «Можете не продолжать и остальные 17 оставить при себе…»
Как горько и больно было читать в приказе (10 января 1905 г), отданном, очевидно, для поднятия духа в среде команды, такие строки: «…надо учиться не покладая рук. Мы не можем тратить много запасов для учебной стрельбы… Вся прислуга должна освоиться с оптическими прицелами… Если Бог благословит встречей с неприятелем в бою, то надо беречь боевые запасы…»
И это в то время, когда, по имеющимся сведениям, японские комендоры, уже много лет тому назад «освоившиеся» с оптическими прицелами, день и ночь практиковались в стрельбе, не только не жалея боевых припасов, которые имелись в избытке, но и самых пушек (При современных огромных давлениях и температурах, развивающихся при выстреле, орудия крупных калибров очень быстро изнашиваются — происходит выгорание металла в канале орудия), на замену которых были готовы новые…
Одновременно с этим приказом вышел другой, очевидно, вызванный донесениями наших агентов. Адмирал, предписывая усилить бдительность, следить неотступно за всяким плавучим средством, двигающимся по рейду в дневные часы, и не допускать никакого движения в темную пору, не бросать за борт бочонков и ящиков и не подпускать к борту никаких плавающих предметов, — объявлял во всеобщее сведение, что японцами принят ряд мер для нанесения возможного вреда нашей эскадре прежде, чем она придет в соприкосновение с их морскими силами на Дальнем Востоке.
«По достоверным сведениям, в южных проливах, по ту сторону Индийского океана, собраны японские крейсера, как военные, так и вспомогательные, занятые подготовкой ловушек; имеются отряды миноносцев, изучающие те бухты, в которых есть вероятность найти нашу эскадру. Туда же, по слухам, доставлены и первые подводные лодки, купленные японцами в Англии и Америке. Подготовкою встречи по ту сторону Индийского океана не ограничивается, однако, наш деятельный враг. Отдельные разведчики высланы им и в окрестности нашего теперешнего расположения. Задача этих разведчиков — перехватывать транспорты, которые почему-либо отделятся от эскадры или окажутся в положении, удобном для захвата или уничтожения, а также и организовать покушения на боевые суда. Эти крейсера-разведчики через колонии наших недоброжелателей и своих союзников находятся в телеграфных сношениях с агентами, поселенными на Мадагаскаре и в самом Носи-бэ (Один такой — швед, говоривший по-русски, — был уличен и вынужден покинуть Носи-бэ вследствие негласного бойкота, которому он подвергся не только на эскадре, но и на берегу, со стороны добрых французских граждан, у которых почти инстинктивно вся шерсть поднималась дыбом при слове espion), получая точные сведения о нашем расположении, о перемещениях и движениях отдельных судов».
