>68 Напр., Анишеву: «кулацкие парни» шли при мобилизации в армию для того, чтобы грабить большевиков.
>69 По мнению Будберга, начальники разных войсковых комбинаций, объявляя самостоятельно и бессистемно добровольческие мобилизации, злоупотребляли в этом отношении. Но и строгий критик должен отметить, что население не реагировало против [XIV, с. 252].
>70 Раз на этом совещании присутствовал Колчак, оно не могло быть раньше конца января. Между тем после болезни Колчак выехал на фронт 8 февраля.
>71 Милюков делает, очевидно, невольную ошибку, когда начальников штабов отдельных армий (по словам Гайды, на совещании присутствовали Дутов, Ханжин и Гайда со своими начальниками штабов) превращает в генералов Ставки, т. е. делает это совещание совещанием Ставки лишь в присутствии командующих армиями. Этим вся инициатива передается ген. Лебедеву.
>72 Те 90 километров, к которым Милюков поставил вопросительный знак, надо отнести, конечно, к области чистой фантазии. Царицын был взят 17 июня. Приморская линия Колчака к февралю была Пермь-Уфа-Оренбург-Уральск [Деникин. III, с. 90]. Своих курьеров с января Деникин посылал через Владивосток [ГѴ, с. 89].
>73 Врангель взял Царицын в июне, волжские операции колчаковской армии происходили в апреле.
>74 В книге Соколова «Правление ген. Деникина» [с. 130] имеется указание, что «левые» с надеждой ждали соединения фронтов, а «правые» говорили об этом с опаской. Относится это к эпохе Комуча. Как в действительности обстояло дело с делегацией Добр, армии в Самару, было сказано в третьей главе первого тома.
>75 Это, очевидно, записка И. И. Сукина, составленная под свежим впечатлением по приезде в Америку.
>76 Уфа была оставлена 8 июня.
>77 По словам Сахарова, Гайда постоянно говорил, что он в любое время может взять Глазов, но считает пока это преждевременным... Здесь была сосредоточена половина его армии [с. 94].
>78 В мае физические силы противника на «Волжском» фронте превышали почти вдвое силы Зап. армии. В сибирских условиях была еще одна невыгода для армий, действовавших с периферии к центру. При наступлении фронт их расширялся; у противника он сужался. «При начале наступления наш (т. е. большевицкий) фронт достигал 1500 верст; у Уральских гор он не превышал 1000 верст, за Тюменью он сокращался до 400—500 верст»... [Гусев. С. 211].
>79 Сахаров уверяет, что Гайда сам ему говорил, что этот конвой необходим для въезда в Москву. Этот бутафорский «бессмертный» батальон с легкостью перешел к большевикам.
>80 Приказов таких было не мало — и прежде всего со стороны самого адмирала. Характерно, что «битье солдат» Будберг как раз отмечает у Гайды [ХГѴ, с. 236].
>81 Аналогичный приказ был издан тем не менее Гайдой 2 сент. Для Харбина и Владивостока [Субботовский. С. 196].
>82 Андогский, считавшийся соперником наштаверха, вел определенную интригу против самого Лебедева. По словам Сукина, он был первым кандидатом на должность нач. штаба. Колчак предварительно запросил военных начальников — все, однако, высказались против этой кандидатуры.
>83 У мемуаристов и в других документах мы можем найти ряд намеков, что в штабе Сибирской армии летом 1919 г. приготовлялось свержение Колчака [«Кр. Арх.». XXXI, с. 57]. В воспоминаниях Будберга [ХГѴ, с. 296] и Львова (Вл.) проект этот приобретает несколько несуразный характер — говорится о совещаниях в Екатеринбуге, на которых предлагалось вызвать Керенского для образования нового правительства, которое будет организовано при содействии чехов.
>84 Из этой беседы вытекало, что против Лебедева выступал и Михайлов, ездивший в целях агитации в Екатеринбург. Возможно, что Михайлов действовал под влиянием Андогского. Возможно и то, что здесь была лишь обычная сплетня. Уж очень несообразна комбинация, в которой вновь эсеры перепутываются с Михайловым, Гайдой, Львовым, казаками и т. д.
>85 Гайда в своих мемуарах говорит, что докладывал много раз Колчаку. Следов этих сообщений не сохранилось в литературе.
>86 Предупреждал Штефанек [Гинс. И, с. 524]. О неверности Гайды писал Гришин-Алмазов В. Н. Пепеляеву (дневник).
