Лешечка прошел ещё вперед, присел на лавочке в стеклянной трамвайной ожидалке, облепленной рекламой "мальборо", закурил. Засек время.
Сегодня Рыжая, видать, торопилась: вышла уже через шесть минут и резво-резво пошлепала в арку — а там двинет через проходной двор, через дырку в заборе, через Жмуриков парк, вынырнет на Репинскую возле ментовки на углу, после свернет на Искру и во двор напротив пожарки… Нудная работа, за три дня все расписание стало ясно, ездит баба на работу в фирму "Асдюк" — вот кликухи люди своим фирмам выдумывают, на задницу не натянешь…
Рыжая прошла через двор в свою контору, Лешечка устроился на детских качелях за мусоркой, вытащил мобильник.
— Але, Вэ-Вэ! Это Леха. Я тут девушку провожал на работу, так сразу не мог позвонить… — начал он вроде бы невинный разговор, как учил Виктор-второй, но сразу же забыл о конспирации и пошел шпарить в открытую: — Я ж тебе говорю, вход в подъезд только со двора, не, с улицы забито, зато двор трое ворот имеет — на Искру, на Добролюбова и на Белинскую, прямо к ментовке… какой-какой, на углу Репинской и Белинской! Столичный райотдел! С улицы не уследишь, а посреди двора мне маячить не с руки, возле каждого подъезда бабки сидят. Слышь, а тут кругом гаражики, ну, так я вот думаю, может, пригнать какую-нибудь тачку, я её вроде чинить буду… Давай, подумай. Не, Кучерявого ещё не видел. Хромой? А вон, топает, только он сегодня молоток, почти не хромает. Дипломат несет… Может, пощупать?.. Че-че? Да ты что, вот этот тощак Мюллера положил? Ничего себе, сказал я себе!.. Понял, жду, гуляю, освободится девушка — провожу. Ну лады, до вечера!
* * *
КамАЗ-самосвал с высокой кучей желто-рыжего песка в кузове медленно перевалил через рельсы подъездного пути, проехал ещё немного, выполз на обочину и, пшикнув тормозами, остановился по соседству с "Зеленой жабой" излюбленной шоферской кормушкой на Кацаповке. Щеголеватый смуглый водитель аккуратно запер дверцу, пнул мимоходом левый задний баллон и прошел в кафе. Взял гуляш с гречкой, две порции оладьев со сметаной, два компота и щедрую горку хлеба. Занял столик в углу, сел лицом к выходу, отпил полстакана компота и врубился в гуляш.
Минуты через три напротив него опустился темноволосый человек лет сорока с бутылочкой "пепси".
Армянин, отметил про себя водитель. А что удивляться, в Чураеве кого угодно можно встретить, всегда кавказцев много было, а за последние годы ещё прибавилось — Спитак, Карабах, Абхазия, Осетия, Чечня, жить людям где-то надо, и детей растить не под пулями…
— Слушай, это твой КамАЗ 13–20 там стоит?
Водитель поднял голову от тарелки.
— Ну?
— Тормоза слабые.
— А их, считай, вообще нет. Сзади только среднее левое и берет.
— А дизель?
— Дизель — зверь!
Темноволосый покивал, отхлебнул из горлышка.
— Ты — Валера из Гагры, ущелье Дзхерва одиннадцать жил?
— Жил. Только я тебя не помню.
— Мы не встречались. Мне про тебя Сурик говорил. Просил, если увижу, привет от Руслана передать.
Шофер дожевал, проглотил, положил вилку.
— Спасибо. Я не забыл, какой человек Руслан, как он мне помог, когда надо было семью вывезти. И не забыл, как Сурик здесь помог.
Темноволосый снова покивал, заметил:
— Говорят, кто красное вино пьет и много чеснока ест, у всех хорошая память…
Темноволосый встал, подошел к стойке, взял ещё бутылочку "пепси". На обратном пути словно нечаянно осмотрел зал. Сел на прежнее место, широко расставил локти на столе. Не спеша полез во внутренний карман пиджака, вытащил бумажник, вынул зеленую сотенную, протянул водителю.
— Без тормозов, Валера, нельзя ездить. Убьешься — кто твоих детей кормить будет? Автобазу три семерки знаешь? Заедь, спроси Алика Газеева, он самый лучший камазовский тормозник в городе. Скажи, тебя Ричард направил, деньги отдай. Сделает тебе тормоза лучше, чем у "вольво".
— Спасибо за совет и за помощь, Ричард.
— Не мне спасибо — Руслан тебя помнит. Может, и ты ему как-нибудь поможешь.
У водителя чуть вытянулось лицо, опустились уголки рта. Но ответил он твердо:
— Обязательно помогу. Скажи Руслану, у Валеры Костылина есть память и есть совесть.
