Тоуд-триумфатор - страница 31
Рэт и Крот воспользовались случаем оставить Тоуд-Холл и вернуться к своим лодкам. Выдра вызвался им помочь.
— Счастливо, ребята, — сказал Барсук. — Я бы пошел проводить вас, но с Тоуда нельзя спускать глаз.
На террасе мадам д'Альбер наконец-то вплотную занялась Тоудом:
— Дайте-ка мне хорошенько рассмотреть вас, мон шер. Хочу увидеть вас таким, какой вы есть на самом деле.
— Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, — сказал Тоуд, несколько встревожившись.
— Он так скромен, месье, он как птичка, которой хочется летать, но что-то ее сковывает… — сказала Мадам Барсуку, который окончательно вошел в роль опекуна и очень хотел, чтобы слог скульпторши был менее цветистым, потому что его пышность способствовала возбуждению Тоуда.
— Мадам, — сказал Барсук свистящим шепотом, — постарайтесь говорить проще, потому что мистер Тоуд не совсем понимает, что вы хотите сказать. Относитесь к нему как к больному.
И тут же глубоко вздохнул, потому что убедился, что его вмешательство не привело ни к чему хорошему, — Мадам принялась хлопать крыльями и носиться по террасе, выкрикивая:
— Птица! Летящая птица!
С какой радостной готовностью Тоуд последовал ее примеру!
— Птица! Вот кто я! Вот что она имеет в виду, старина Барсук! Разве это не чудесно?
Барсук нахмурился и решил переждать. Его обеспокоило упоминание о птицах и полете, ведь он знал, что Тоуд, кроме всего прочего, всегда жаждал летать и что для его собственной безопасности и благополучия других обитателей Берега Реки очень важно постоянно удерживать его в рамках здравомыслия. Именно бдительность друзей, а не самоконтроль предотвращала несчастье, и это тоже было хорошо известно Барсуку.
Изнемогший и запыхавшийся Тоуд наконец остановился перед Мадам, и она тоже остановилась.
— Похож я на птицу? — спросил Тоуд, надеясь на похвалу, как послушный мальчик.
— На храбрую птицу! — подтвердила она, подпитывая его тщеславие и любовь; он тут же напыжился, выпятил грудь и распустил перед ней хвост, как павлин. — На благородную птицу!
— Да, я птица! — подытожил Тоуд с глубокой убежденностью.
— Ну разве он не птица? — воскликнула скульпторша, ища у Барсука поддержки.
— Очень может быть, — с неуклюжей уклончивостью ответил Барсук, взглянув на Тоуда с легким отвращением. — Да, наверно, это так и есть.
Он надеялся, что Тоуд уловит предупреждающие нотки в его голосе и успокоится. Барсук знал, что Тоуду не надо много, чтобы выпятить грудь, напыжиться и из кожи вон вылезти, лишь бы показать свою значительность. Как только Мадам стала поощрять его представление о себе как о птице, и притом благородной, он в одну секунду улетел мыслями прочь от своей недавней попытки нежными излияниями привлечь внимание дамы. Он все выше и выше воспарял на крыльях фантазии, подгоняемый ветром восхищения мадам д'Альбер.
— Где будет установлено мое произведение? — спросила она.
— Моя скульптура? Я?
— Да, — воскликнула она, — покажите мне это место, кузен! Покажите наконец!
Неуклюже помавая руками, как провинциальный актер, которому досталась роль не по рангу и не по мастерству, но который горит желанием поразить публику, Тоуд проплыл к постаменту, где жаждал увидеть свой скульптурный портрет в два своих роста.
— Здесь я пребуду навеки! — изрек он.
— О мистер Тоуд, примите позу! — воскликнула она ему вдогонку. — Так. Благороднее! И как можно мужественнее! Вдохновите мое Искусство величием вашего Духа!
Тоуд старался как мог, и после нескольких попыток и, несомненно, многочисленных тайных репетиций накануне он без особого труда принял весьма драматическую позу. Правда, пребывание в ней довольно скоро привело к утомлению, потере важного вида и равновесия, и все же он продолжал стоять, вытянув руки и пальцы так благородно и мужественно, как только мог.
Мадам довольно долго и сосредоточенно изучала его, а затем пришла к неожиданному и весьма удивительному заключению.
— Он должен быть… императором, — сказала мадам д'Альбер с глубоким убеждением. — Вот кого я вижу в нем! Да. Император, и не иначе!
— Император! — задохнулся Тоуд, чувствуя слабость и головокружение, потому что физически очень трудно так долго оставаться столь благородным и мужественным.
