— Можно, я посмотрю? — произнес деликатно молчавший все это время Клод. — Что там случилось?
— Вот! Полюбуйся! — Беззастенчивая Аннель повернулась к нему кормой.
Язычок «молнии» крепко держал ее брюки, пояс впивался в «талию», а дальше зияла дыра, красиво окаймленная зубчиками «молнии», которая уходила глубоко вниз между мощными ягодицами. — Кто мне за это заплатит?
— Успокойся, Аннель, — попросил Клод. — И подойди поближе к окну. Сейчас я тебе все налажу.
— Лучше разрезать и вшить новую молнию. — Аньес с сомнением покачала головой и снова предложила кузине воспользоваться своим блейзером.
— Ты точно ненормальная! Это же коллекционная «молния»! На ней знак кутюрье! Без нее этот костюм гроша не будет стоить! Учти, Клер, если он мне ее попортит…
— Не попортит, Аннель! — заверила я.
Они все направились к окну, и моему взору предстала чудная картинка. Аннель стояла, выпятив нижний бюст, Клод склонился над ней и сосредоточенно манипулировал с «молнией», пытаясь соединить зубчики руками. Остальные, замерев в живописных позах, наблюдали за его действиями и давали советы.
Наконец брюки Аньес были спасены, в чем я не сомневалась ни минуты, кузина сняла их и, вняв уговорам Аньес, порывшейся в моем гардеробе, облачилась в древний плащ эпохи моей беременности Жан-Полем. Эрнестина еще раз угостила мой организм чудодейственным лекарством, и вместе с Мартой и Аньес, тоже заспешившей к ребенку, они увели за собой мою повеселевшую кузину, которая даже поблагодарила Клода, хотя благодарность как таковая вовсе не в «ее стиле».
Марта тоже поступила не свойственным ей образом: на прощание она поцеловала не только меня, но и Клода, о чем он сообщил мне, когда вернулся в кухню, закрыв дверь за гостями.
— Только Марта? — уточнила я. — Или с остальными ты тоже целовался?
— Нет, только Марта. Задиристая! А сама-то есть воробьишка, в чем только душа держится, вроде моей Бриджит. Устала? — Темно-серые глаза смотрели на меня сочувственно и кротко.
— Бриджит — твоя дочь? — Мне сделалось неловко за свою ревность. — Это она на свадебной фотографии в твоей комнате?
— Она. Моя маленькая Бриджит.
— Сколько ей?
— В ноябре двадцать восемь. Это давнишняя фотография.
— Клод, когда ты успел?! Тебе-то самому сколько?
— Я старый, Клер, сорок шесть. — Он виновато улыбнулся, и я почувствовала, что ему не нравится эта тема. — Отнести тебя в спальню или в гостиную? Может быть, ты хочешь посмотреть телевизор или тебе нужно в ванную?
— Не все сразу, Клод. Подключи, пожалуйста, сначала телефон, я хочу поговорить с Жан-Полем.
Естественно, звонок раздался сразу, едва лишь Клод коснулся розетки телефонной вилкой.
— Подожди, Клод, не снимай трубку. Кроме сына, я пока не могу общаться ни с кем. — Я еще не успела закончить фразу, как мадам Урье начала старательно сообщать автоответчику, что, по словам сержанта Грийо, неизвестный ей Клод — не бабник.
— Похоже, проект сержанта Грийо успешно движется к завершению! — развеселилась я.
— Я же просил Паскаля оставить в покое чужую записную книжку. — В отличие от меня Клод расстроился. — Теперь весь Париж знает.
Я поманила его пальцем, он послушно наклонился.
— Весь Париж меня не волнует, Клод, потому что только я знаю, кто ты на самом деле, — прошептала я ему на ухо.
— Кто?
— Тот Самый Мужчина, которого я давно хотела поцеловать?
— Что же тебе мешало?
— Пришлось очень долго ждать, пока в марте над Парижем повалит снег.
— Да ладно. — Он смущенно улыбнулся. — Ты же умная женщина, Клер… Ну к чему ты приплела какой-то снег?
Забавно, он опять не понял моей шутки. Я погладила его по волосам.
— Не надо, Клер, ведь оба заведемся… — Клод жалобно посмотрел на меня. — И что мы будем делать с твоей больной спиной?
— Отключим телефон, Жан-Поль сам сумеет найти дорогу к родному дому, затем положим мою спину в горячую ванну, а там — посмотрим.
— Подожди пока в постели, я приготовлю тебе ванну. — Он отнес меня в спальню и опустил на кровать.
