- Ладно, хорош, хвастать Ло, лучше скажи парню, что ты на самом деле делаешь, - лукаво заметил Эвил.
Ло вздохнул, если это действительно был вздох, и, придав всему себе более серьезное состояние, продолжил:
- При помощи различного оборудования мы сканируем пространство, отыскивая те маленькие светящиеся точки вокруг которых есть шанс найти планеты, на которых может быть жизнь, а возможно и разум. Я не занимаюсь контактами с местными чудаками, это дело других. Впрочем, пару раз я почти сталкивался с иными мирами, - снова расхохотался он. - Всей деятельностью, таких как я бродяг, руководит Совет внешних контактов. Ну и зануды же те, кто там сидят. Думают если они знают больше всех, то доброму рыболову нельзя уже покувыркаться в звездной пыли!
- Космос чудесная сказка, опасная и откровенная, - произнес Эвил. - Признаюсь, я иногда жалею, что посвятил себя прогрессорству, а не поиску, хотя и то, и то интересная наука.
Ло скорчил туловищем и кучей глаз ласковое, самодовольное выражение.
- За все время я видел столько людей знания, что можно подумать тут кроме как наукой никто ничем не занимается, - удивился Павел. - А вот неужели и правда никто ничем иным не занимается?
- Почему же, у нас есть и бездельники. Это те, кто считает, что нет смысла посвящать себя знанию, а можно только отдыхать и развлекаться. Если это молодежь, то тут нет ничего удивительного. Эта болезнь быстро проходит. Ведь, по сути, чем себя занять, если не делать что-нибудь? А у нас все кроме науки сделано. Стулья строгать? Зачем, это делают машины. Может собирать вещи? Если просто без ума то это глупо, просто фетишизм какой-то примитивный. Нет уж, коль хочешь чем-то себя занять, то раз ты человек изволь трудиться на прогресс. Займись искусством. Ведь это самое важное. Ведь если мы что не придумаем, или не откроем, то какой нам в нас самих прок? Да и не интересно по другому.
- Боюсь без этих бедняг, которые из-за собственной глупости нередко сходят с ума, наши ученые психиатры оказались бы без клиентуры и материала для исследований, которого у них и без того, считай, нет. Если человек не трудится, а труд полезен лишь тогда, когда он помогает человеку становиться еще более разумным, то есть развивает его, то он обречен на регресс собственной личности. Впрочем, таких существ в нашем мире почти нет.
- Только не нужно путать «труд» сегодняшний с тем трудом, что был в прошлом. Сейчас в деятельности, это более правильное название, нет материальной необходимости. Она целиком направлена не на пропитание индивидов, а к достижению внутреннего удовлетворения личности. Мы «трудимся», то есть действуем, из интереса, творческой жажды, а не от пустого…
- Странно, - прервал рассуждения Ло Павел, - что вы всегда говорите о работе, о деле, как о науке. Я заметил, что в вашем обществе нет рабочих, нет крестьян, и вообще…
- И вообще отсутствуют классы и социальные группы - прервал его Эвил. - Да их нет, а всякое дело носит ярко выраженный, ты это, надеюсь, уже заметил, нематериальный характер. Попросту никто не занимается физическим трудом, все это делают машины. Физическим у нас может быть только отдых, но не труд. В обществе есть только профессиональные слои, причем очень мобильные. Ло прав «работы» в понимании материально ограниченного общества у нас уже давно нет. «Труд» - разговорная категория, научно говорить о деятельности направленной на удовлетворения потребностей.
- Разум, а не сила основа нашего движения вперед, - заявил Ло, всем видом своим, казалось, опровергая этот тезис, таким он выглядел могучим. - Труд теперь всегда интеллектуален, а если и приходится на что-нибудь наваливаться животом, то только из прихоти или в крайней необходимости, - уточнил он, не поворачивая головы.
Все засмеялись, так проникновенно выглядели слова Ло и так здорово подходили они его образу. Ло хохотал громче всех. И снова Павел удивился его непревзойденным звуковым порывам.
- Кстати. Павел, а что ты собираешься делать с теми шрамами, которые остались у тебя после пыток в риканской тюрьме? Их можно легко вывести, как только мы будем на месте. Что думаешь?
