— Кажется, я знаю, о чем ты сейчас думаешь, — с неожиданной грустью заметила Велла, напрасно поискав в темноте губы Гийса. — Хочешь угадаю?
— Попробуй.
— Что тебе попалась слишком доступная девушка. Привычная к подобным обниманиям и поцелуям, потому что чем же ей еще заняться после того, как она разнесла посетителям таверны их заказы.
— Перестань…
— Вот видишь!
— Нет.
— Что «нет»?..
— Не вижу. Но чувствую.
— Да?
— Потрогай сама…
— Там?
— Больше негде.
— О-о-о!
— Вопросы остались?
— Можно я…
— Что?
Она шепнула ответ ему на ухо, словно боясь, что их кто-нибудь услышит. Он тихо рассмеялся. Сжал красивое личико девушки в ладонях и поцеловал в лоб, нос, губы, подбородок. Она торопливо высвободилась и нырнула куда-то вниз, так что он теперь мог различать и самозабвенно гладить разве что ее шелковистую макушку…
Кто-то гладил Хейзиту макушку. Было так приятно, что он не сразу решился открыть глаза. Над ним склонилась Велла. Пламя чудом не погасшего костра золотило пряди ее распущенных волос.
— Ты так сладко спал! Я не хотела тебя будить, — услышал он ее голос, хотя губ видно не было: тень скрывала лицо. — Но мне нужно тебе сказать кое-что важное.
— Ты мне снишься?
— Снюсь. — Рука опровергала слова, но хотелось верить. — Послушай, ты не будешь очень возражать, если я и Гийс… ну, понимаешь… если мы с ним… нет, не смотри на меня так… ты уже понял… да, если мы с ним поженимся… я его полюбила.
— А он тебя? — Сна как не бывало. Хейзит привстал на локтях так резко, что чуть не столкнулся с Веллой лбами. — Где он?
— Я тут.
Гийс сидел у костра и понуро, как показалось Хейзиту, ворошил палкой угли.
— Куда ты делся? Я обыскал весь лагерь… Так ты что, любишь ее? Уже любишь?
— Уже люблю, — как-то невесело усмехнулся Гийс. — И потому мы испрашиваем твоего согласия как старшего брата. Я предлагал ей дождаться утра, но…
— Но мне не терпится! — закончила за него девушка. — Да и спать мне не меньше твоего хочется. Но не могу же я спать с чужими мужчинами.
— Я тебе не чужой, — напомнил Хейзит. Он постепенно начинал сознавать, что происходит. И это сознание заливало его новой волной неразрешимых вопросов. — Я твой брат, старший, как правильно заметил Гийс. Так вы спрашиваете моего разрешения?
— Испрашиваем, — подтвердила Велла, на четвереньках отползая к костру и беря Гийса за руку. — Ты согласен?
— А если нет? — поинтересовался Хейзит. — Если я откажу, вы что, перестанете встречаться?
— Вряд ли, — признался Гийс, в котором все еще не узнавался тот прежний, молодой и задорный, помощник свера, каким знал его Хейзит.
— В таком случае… — Хейзит сделал паузу и неторопливо поднялся на ноги. Голос его зазвучал торжественно: — В таком случае, сестра моя и ты, друг мой… Я согласен!
Велла взвизгнула от радости и бросилась на шею избраннику, который чуть не упал вместе с ней в костер. «Можно подумать, — размышлял, глядя на нее с улыбкой, Хейзит, — будто она ожидала от меня чего-то иного. Маленькая хитрюга. И что только она нашла в Гийсе?»
— Как вы понимаете, — добавил он, снова укладываясь на ветки и позевывая, — я согласился только потому, чтобы теперь вы могли утихомириться и лечь спать. Спокойной ночи.
Он и в самом деле моментально заснул, а когда проснулся и обнаружил, что снова лежит в шатре один, сперва решил, будто ночной разговор ему лишь пригрезился. Слишком много всего произошло за последние дни. Бегство покровителя, потеря собственной несбыточной любви, треволнения о судьбе таверны и матери, стычка с жуткими чужеземцами, страх безвозвратной потери всего, внезапное решение сестры, новые семейные узы с недавним другом — все это сейчас навалилось на него неподъемным снежным комом и придавило бы к земле, если бы не отрезвляющее воздействие холода. Костер погас. Вероятно, уже давно. В жиденьких лучах света, пробивающегося с улицы, дыхание превращалось в густые облачка пара. Надо было брать себя в руки, выходить к людям и снова делать вид, что все знаешь и понимаешь.
С неба валил снег. Ноги сразу же увязли по колено в сугробах. Исчезло Пограничье. Растворился в сером тумане замок. Только стена будущей мастерской возвышалась, как прежде, да кое-где вспыхивали огни в печах гончаров.
