Но вслух она постаралась высказаться без страха. Еще и чудом не разбитые губы скривила с наивысшим презрением:
- Раз я труп, то мне уже нечего бояться.
- Да? А как же твоя совесть? А как же твои душевные терзания? - глумился здоровенный мужик, нависая над связанной жертвой, и дыша ей прямо в лицо неприятной вонью от испорченных зубов, - Тебе не будет страшно и тоскливо на том свете, вспоминать, что из-за твоего предательства пострадало так много людей? Тебя не замучит совесть, если ты будешь знать, что и твой Светозаров отныне считает тебя предательницей и виновницей его ареста?
От таких обвинений Александра коротко, со всхлипом вздохнула и воскликнула:
- Я никого не предавала!
- Ха! Да ты плохо разбираешься в жизни, малышка! - Павел Павлович распрямился и скомандовал Борису с охранниками: - Подождите меня наверху!
И пока те выходили, стал прохаживаться вдоль дивана. Поэтому не заметил, каким озлобленным и подозрительным взглядом обдал его Королюхов, перед тем как плотно закрыть дверь. Видимо Бориска все бы отдал, чтобы соприсутствовать на данном разговоре. Из чего следовало, что даже ему не все договаривают, что даже его стараются держать в ежовых рукавицах. То есть тут каждый вел свою игру: Королюхов мечтал найти убийственный компромат на шефа, а тот намеревался разыграть свою очередную многоходовую комбинацию. Понять к чему эта комбинация приведет, не представлялось пока ни малейшей возможности, а вот попытаться сыграть в ответ, всегда пожалуйста. И пленница со всем возможным вниманием приготовилась слушать.
Игра началась:
- Твоего дружка сейчас пытаются разговорить очень нехорошие ребята, - начал шеф таким дружеским тоном, будто они сидели у него в кабинете за чашкой кофе. - Даже мне обидно, что не доверили вести допрос. Но тут ладно, начальству видней. Да и присутствовать разрешили, все-таки общее ведение операции у меня не отобрали. Хотя, - он тяжело вздохнул, - Чего уж там вести, все сливки сняты, а вот скандалы, вернее их последствия, придется разгребать мне.
- Неужели вся пресса и телевидение требуют моего освобождения? - добавив в голос максимум оптимизма, воскликнула Александра.
Шеф конторы благодушно кивнул:
- Требуют. Но мы это переживем. А вот стрельба на центральной площади, а затем и последующая эвакуация тела Торговца, переполошила пол Европы. Есть раненые среди гражданских жителей, при смерти десятилетняя девочка, одна женщина убита. Сотни свидетелей беспрецедентного в истории ареста.
- Ареста или бандитского нападения? - уточнила она.
- Не ерничай! Ты ведь прекрасно должна понимать, что все эти жертвы по твоей вине. Стоило тебе передать Светозарову нужные слова, и он бы сейчас спокойно беседовал со мной в кабинете, оговаривая условия нашего взаимовыгодного контракта. А так: его продырявили, масса пострадавших невинных обывателей, труп, тебя списывать приходится.
- Не я первая, не я последняя…
- Тоже верно. Но теперь вся контора перешла на нелегальное положение. Приходится дуть на холодное и разогревать пригоревшее. А с твоим клиентом вести переговоры о заключении контракта только с условием спасения его жизни.
Александра продолжила вполне очевидное течение беседы:
- И он за меня при составлении контракта не заступился?
- Нисколько. Даже когда узнал о твоей роли вообще и о твоей идее с бабушкой в частности, так вообще взбеленился.
- Какой идее…?! - девушка растерялась, а все нутро у нее предательски задрожало. - И при чем тут…
- Ну не притворяйся полной дурочкой, - ухмыльнулся Павлович. - Когда при допросе всплыли наши первые наработки по его поимке, он конечно сразу поинтересовался, кто предложил убрать твою подставную бабушку, ради твоего с ним телесного контакта. При этом он так сжимал кулаки и сверкал глазами, что мы не стали его разубеждать в том, что это твоя идея.
- Сволочи! Вы убили Катажину?! - вопрос вырвался со змеиным шипением.
- Ну почему убили? - Цинично удивился недавний начальник связанной пленницы. - Она и так была старая, сердце болело, дышала на ладан из-за своего курева. Подумаешь, день раньше, день позже…
Александре и самой приходилось пользовать в работе долей определенного цинизма. И черный юмор на темы смертей не вызывал у нее отторжения при беседах с коллегами во время перекуров. Но опускаться до такого кощунства и убирать собственных, десятилетиями проверенных сотрудников ради достижения поставленных целей, такое у нее в голове не укладывалось. От пронзившего все тело бешенства Александра уже готова была перейти в обморочное состояние, когда мелькнувшая искоркой мысль заставила ее затаить дыхание:
