Научный отдел каждый день радовал нас новыми фокусами. Однажды, когда я спросил Колльера, не слишком ли он оптимистичен, тот ответил:
– Мистер Кортни, все дело в энергии. А на Венере энергии полно. Совершенно другой уровень! Она ведь ближе к Солнцу. Солнце изливает на планету море энергии в виде тепла и скоростных потоков частиц. Здесь, на Земле, такого уровня легко доступной энергии и близко не найти. У нас здесь кинетическая энергия атмосферы вращает ветряные мельницы – на Венере будет вращать турбины. Если на Венере нам понадобится электричество, достаточно будет соорудить аккумулятор, положить его под громоотвод, а самим отойти подальше.
Отделы маркетинговых исследований и промышленной антропологии трудились в Сан-Диего: показывали тестовым группам из Калифорнии-Мехико тексты Тильди, плакаты и фильмы наших визуальщиков, изучали их реакцию, экстраполировали и интерполировали. Хэм Харрис, заместитель Ранстеда в Сан-Диего, постоянно был со мной на прямой связи.
Вот типичный рабочий день в отделе Венеры. С утра – краткая мотивационная речь в моем исполнении, затем все докладывают, как у них дела, выслушивают критику, обмениваются предложениями. Харрис по телефону сообщает Тильди, что на ключевые слова «безмятежная атмосфера» тест-группа реагирует вяло, и просит разработать список альтернатив. Тильди спрашивает Колльера, можно ли употребить в статье для размещения выражение «топазовые пески», как бы намекая на обилие на Венере драгоценных и полудрагоценных камней. Колльер советует визуальщикам сделать небо в панораме «До» краснее. А я говорю: не стоит, небо вышло очень живописное. А если в реальности у него немного другой оттенок – кого это волнует?
Сверив часы, все берутся за работу. Я тоже. Целый божий день я на проводе: за всеми слежу, всех координирую, даю указания, а потом еще несколько раз объясняю, что имел в виду.
Перед концом рабочего дня – финальное совещание, посвященное какому-либо конкретному вопросу: например, интеграции продуктов «Старрзелиус» в венерианскую экономику или предполагаемому доходу венерианских колонистов, необходимому для достижения оптимальной покупательной способности через двадцать лет после высадки.
А потом начинается лучшая часть дня. Кажется, у нас с Кэти наконец все налаживается! Мы еще не съехались, но уверен, что и это не за горами. То она меня куда-нибудь приглашает, то я ее. Отправляемся в город и веселимся до упаду: едим в лучших ресторанах, пьем, танцуем, просто наслаждаемся жизнью. Мы молоды, красивы и почти счастливы. Ни о чем серьезном она не заговаривает, и я ее не тороплю. Чувствую, что время на моей стороне.
Однажды, перед тем как уехать в лекционное турне, вместе с нами выбрался в город и Джек О’Ши. Мы – такая шикарная пара, что вместе с нами развлекается главная мировая знаменитость… Разве не прекрасно жить на свете?!
Через неделю успешной и плодотворной работы я сказал Кэти, что мне пора выехать «в поле»: посетить космодром в Аризоне и наши тестовые площадки в Сан-Диего.
– Здорово! – сказала она. – А можно мне с тобой?
Помню, я едва не запрыгал от дурацкой щенячьей радости. Значит, у нас с ней в самом деле все на мази!
Осмотр ракеты оказался не особенно интересным. У меня была на космодроме пара своих людей – связанных с Вооруженными Силами, Республиканской авиацией, «Телефонной компанией Белла» и «Американским стальным трестом». Сначала они провели нас с Кэти вокруг ракеты, а потом показали ее и изнутри, треща как заправские экскурсоводы:
– …Стальной корпус… кубометраж больше, чем в стандартном офисном здании Нью-Йорка… замкнутый цикл восстановления пищи, воды и воздуха… одна треть – двигательный отсек, вторая – грузовой, третья – жилой… героические первопроходцы… герметичность… выработка энергии… моторы, работающие на солнечном тепле… беспрецедентный труд… великая жертва нации… национальная безопасность…
Как ни странно, больше впечатлила меня не сама ракета, а огромное пустое пространство вокруг нее. На целую милю кругом – отчасти ради безопасности, отчасти опасаясь радиации – снесли все. Ни домов, ни теплиц, ни пищевых цистерн, ни солнечных батарей. Во все стороны простиралась бесконечная пустыня – лишь яркое солнце играло на ирригационных трубах. Удивительный пейзаж: едва ли еще хоть один такой найдется в Северной Америке.
