— Обалдеть.
— Но и это не все. Если живой человек, которому когда-то ввели биогель, вдруг погибнет, например в бою, биогель переходит в режим "зомби", как он называется в документации. При этом по всему телу формируются нужные нервные импульсы, покойник встает, и без всякого дистанционного управления начинает все крушить вокруг, рвать на части, и так далее. Есть боевые профили "Пума", "Медведь", "Росомаха" и другие. Все основаны на поведении потерявших контроль животных, загнанных в угол. Это не разумное поведение, а чистые оборонительные рефлексы.
— И толку от них? — скептическим тоном спросил Ронин.
— Ну, судя по протоколам испытаний толк был. Убитые вскакивали, бросались на противника и рвали его заживо. И это правительственный проект. От "Некромансера" отказались, якобы по этическим причинам, но создали вот этот, под названием "Эхо". Правительство только финансировало разработку и присваивало результаты, а делали все якудза, получив разрешение создать электронный наркотик. Но знаешь что самое смешное? Сервер, который мы вытащили, не имел внешних связей. Данные на нем не доступны были даже "Реми".
— И что мне с этим делать? — я посмотрел на разложенное на столе барахло, взятое с тайного склада Кикути-кай. Клан уже давно вырезан, а вот эхо еще сказывается.
— Да что хотите, босс, — пожал плечами Ронин. — Просто нашему экстрасексу пришло видение о тайнике на складе, пошарили там и обнаружили занятную вещицу. Не оставлять же ее якудза?
— Тем более вещь эта и не якудза, — сказала Мизуки, глядя на помигивающий синим огоньком накопитель. — Судя по электронным подписям, это ушло из дзайбацу «Комисаки». Не «Синто».
— Сменился разработчик? — спросил я, памятуя краткий экскурс в историю вопроса. — Или его переманили?
— Сменился, — сказала Реми. — Подрядчик. Минобороны дало подряд на разработку усовершенствованной технологии «Некромансер» дзайбацу «Комисаки», их фирме «Комисаки нейро лэб».
— Раньше ты об этом не знала?
— Не-а, — совершенно по-человечески ответила Реми. — И не узнала бы, если бы наши уважаемые господа не сперли бы это барахло под носом у якудза. Компьютер не был подключен к сети,
— Новая мода, — прокомментировал я. — Сначала создаем компьютеры, потом сеть, а потом выключаем их из этой самой сети.
— Ну а только так, — пожала плечами Мизуки. — И никак иначе не обеспечить секретность высокого уровня. Разве что обходиться бумажками, как делает Он. Но на бумажке ни схему, ни прошивку, ни чертеж не сохранить — на это уйдет хренова туча кубометров бумаги и пара сотен специалистов с архивариусами.
— Ладно. Вопрос один и очень интересный. Как материалы «Комисаки нейро лэб» оказались в одной из крысиных нор якудза? Вы тут все знающие и умеющие предвидеть, поделитесь откровениями.
— Судя по всему непосредственно от руководства «Комисаки», — сказал Такэда, сморщив лоб. — Для полевых испытаний так сказать.
— Опыты над людьми?
— Над добровольцами, — сказал Ронин. — Причем не просто добровольцами, а готовыми еще и заплатить за это дело, настолько реальна иллюзия.
— Пробовал, что ли? — усмехнулся я.
— Нет, хвала Аматэрасу, — сказал он. — Чтобы я совал голову в микроволновку? Это для нищебродов, которые дергают свой член за гроши. Если мне понадобится, к моим услугам лучшие таю Токио. Не хотите, кстати, попробовать?
— Нет, — я посмотрел на Кошку, делающую ножницы пальцами. — Я не любитель любви, пусть и первоклассной, за деньги.
— А зря, зря, — усмехнулся Ронин. — А то я бы…
— Я бы что? — повернулась к нему Хитоми.
— Нет, ничего, — махнул рукой Ронин. — Так, мысли вслух.
— И насчет нишебродов Ронин прав, — сказала Мизуки. — Только полностью отмороженный дергальщик нацепит на себя эту штуку.
— Что так? — заинтересовался я.
— Ну насколько я понимаю в древних технологиях, тут используется СВЧ-излучение для передачи информации непосредственно на кору. Минут пять удовольствия — легкая прожарка нейронов, час — уже лучше, месяц использования — потенциальный рак мозга, тромбозы и прочие прелести влияния СВЧ на организм.
— Я и говорю — микроволновка. Мозги с прожаркой я конечно люблю, но не свои, — встрял Ронин.
