Они, с одной стороны, должны были содержать законченные мысль, образ, сюжет, т. е. быть вполне самодостаточными тестами; с другой стороны, фрагменты отбирались с учетом их значимости в произведении (ключевые отрывки для ориентировки читателя в структуре и содержании произведения, действия «прослеживания судьбы героя» [Гальперин 1971]), художественной выразительности (подспудно влияющей на эмоции и чувства читателя), своеобразия авторской манеры (узнаваемый почерк писателя, его ноу-хау) и разнообразия.
В совокупности эти пять принципов отбора помогали по полученным фрагментам воссоздать образ произведения, остающийся в памяти читателя, его свернутый скрипт и, возможно, некую квинтэссенцию авторских и читательских смыслов.
В будущем, при переходе к машинной обработке исходного литературного материала, будет возможно и крупные произведения делить и анализировать без изъятия менее существенных фрагментов (т. е. вторым из описанных выше способов). Самым сложным на сегодняшний день представляются не «прогонка» фонетического варианта текста – сплошной фонограммы – сквозь сито звукосочетаний А и Р групп и дальнейшее их, звукосочетаний, автоматическое встраивание в определенные структуры (этот алгоритм уже более-менее понятен, отшлифован за годы исследований), но сама разбивка текста на фрагменты.
Казалось бы, что может быть проще: машина мгновенно поделит текст на заданные единицы анализа (главы, абзацы, предложения). Но механическое, а не смысловое деление неизбежно упустит из вида «ударный» авторский прием, описанный Л.С. Выготским в «Психологии искусства»: pointe – «шпильку»: «Такой катастрофой или шпилькой басни является заключительное ее место, в котором объединяются оба плана в одном акте, действии или фразе, обнажая свою противоположность, доводя противоречия до апогея и вместе с тем разряжая ту двойственность чувств, которая все время нарастала в течение басни» [Выготский].
Подобие сего психотехнического приема, вызывающего у читателя катарсис, может быть использовано автором не только в конце произведения, но и разбросано по всему тексту. И быть не только в конце абзаца, но, выдержав необходимую паузу, захватить следующую фразу, из абзаца нижележащего, – как бы искусственно разорвав первый.
Пример из классики:
«Пустовала вся площадь.
В этот час полуночи на скалу упали и звякнули металлические копыта; конь зафыркал ноздрей в раскаленный туман; медное очертание Всадника теперь отделилось от конского крупа, а звенящая шпора нетерпеливо царапнула конский бок, чтобы конь слетел со скалы.
И конь слетел со скалы» (Белый «Петербург»).
При анализе отдельных групп текстов (по жанрам, авторам, произведениям и пр.) мы воспользовались понятием ареал для описания совокупности всех полей в позиции, имеющих то или иное число. Например, в ареал первого поля входят поля 1, 1+2, 1+4 и 1–4. (Поля 1+3 не существует, т. к. 1 и 3 поля в условном круге не соприкасаются, а связаны только центральным полем 1–4.)
Два соседних ареала образуют, условно говоря, полусферу (на самом деле общие поля занимают, конечно, больше пространства, чем половина круга). Возможны сочетания ареалов 1 и 2 полей (ментала) – против ареалов 3 и 4 (реала); сочетания ареалов 1 и 4 («вертикали») – против ареалов 2 и 3 («горизонтали»). Примеры их будут встречаться в книге неоднократно.
А сочетания противолежащих полей, дают уже полную сферу, которая бывает в двух вариантах: а) ареалов 1 и 3 (активирующая сфера) и б) ареалов 2 и 4 (ценностно-корректирующая). Последняя пара (содержащая либо «вертикальный ментал и горизонтальный реал», либо противоположное: «горизонтальный ментал и вертикальный реал») была названа экзистенциальной, поскольку она ответственна за философию жизни, а не просто, как в первом варианте полусфер, за характер деятельности: ментальной или реальной, либо, как во втором случае, за характер общения: иерархический или на равных.
В случае активирующей сферы (ареалы 1 и 3 полей), и в нижнем регистре, и в средне-высших происходит расширение поля деятельности, ее возможностей (по сравнению с более узким, ограниченным вертикалью, менталом) не зависимо от того, полезная и этически оправданная эта деятельность или не очень; в случае ценностно-корректирующей сферы картина иная (это подтвердили тексты и затексты пословиц как квинтэссенции жизненной философии, о чем будет идти речь дальше): в среднем и высшем регистрах происходит расширение деятельности, а в нижнем – ее сужение, блокировка (налицо ценностно-регулирующее воздействие сферы).
