Приезжал и Жуматай. Ненадолго друг заглядывал: нанялся к Кумару в работники.
- Ай, - вздыхал Жуматай и показывал, как в степи мастера выбирают породу из выработки: переброшенный через блок канат прикрепляют к седлу, уходит лошадь от колодца, вытягивает бадью.
Жуматай оглядывался на своего нерасседланного коня, - дескать, сам понимаешь, не мой конь, байский...
Федот вконец отчаялся, порода шла не водоносная - на сальные глины, на песок и намека не было. Пошел к баю просить коня.
В излучине речки останки большого сгоревшего байского дома. Чернели комья сорванного с крыши железа. У коновязи кони под седлами, казаки с шашками и винтовками полулежат в траве. Возле белой юрты пролетка с кожаным блестящим сиденьем, тут же большая фура, где навалены межевые столбы с черными орластыми печатями на затесах. На берегу речки десяток землянок и юрт байских работников.
Из байской юрты появился мордастый парень, вытирая на ходу сальные руки о голенища сапог. Сказал Федоту по-русски:
- Сиди, жди.
Федот сел под стеной юрты. Кошма была подвернута, чтобы сквозняк протягивал. Федот слушал разговор в юрте. Откуда тему было знать тогда, чем разговор неизвестных людей обернется для него.
- ...Пожалуйста, угощайтесь, господин есаул, - упрашивал бай Кумар. Федот узнал его голос. - Позвольте подлить и вам, господин урядник. Вы наши степные порядки знаете, мы с открытым сердцем к вам.
- Это мы к вам с открытым сердцем, господин Кумар, - сказал насмешливый голос. - Если помните, в 1906 году изымали у вашего рода земли в переселенческий фонд, так ваших собственных пастбищ не тронули ни пяди. А вот когда ваши соплеменники нынче весной с пиками, с дробовиками переносили межевые знаки, установленные, кстати говоря, присутствующим здесь чиновником переселенческого управления, вы не вмешались.
- Зачинщиков сослали в Сибирь, господин урядник, - улещал Кумар гостей.
- Без вашей помощи, дорогой.
- Но я также пострадал, господа. Братья одного из зачинщиков сожгли у меня дом, вывезли зерно...
- После чего вы стали заискивать перед голытьбой, не скупились на угощение, зазывали к себе стариков.
- Я же не в небе пасу свои табуны, господа. Пути кочевий перерезаны пашнями, род лишился четырех кыстау, то есть зимовок...
- Вы своих зимовок и летовок не лишились, Кумар, - голос урядника стал доверительнее, - но можете лишиться, если будете вертеться между вашими и нашими.
- Межевых столбов у нас полна телега, - хохотнул басок, очевидно принадлежащий есаулу. - Живо отрежем.
- Мои соплеменники озлоблены против меня именно потому, что я помогаю русским.
В юрте засмеялись:
- Ну, хватил!
Смех перекрыл голос Кумара:
- Эй, мужик!
Выскочил мордастый парень, втолкнул Федота в юрту.
На коврах полулежали на атласных подушках несколько человек в расстегнутых мундирах. Федот со света плохо видел лица, рассмотрел только, что один с усами, другой в очках, а Кумар полотенцем вытирает руки.
- Вот ему, - сказал Кумар, - я позволил поселиться даром на моей земле. Так чего тебе, мужик?
- Дай коня на неделю-другую, осенью хлебом отдарюсь... Одному выбирать породу сил нет.
Бай кликнул мордастого парня, велел в помощь Федоту послать Жуматая с конем.
Федот готовился жать просо. Сено уже было заготовлено. Верил и не верил: неужто дело пошло?..
Приехал Кумар - веселый, одет богато: шерстяной чапан, серебряный пояс. С ним дюжина казахов, среди них жмется Жуматай.
Зачерпнули Кумару из колодца. Похвалил воду, сказал Федоту:
- Подарю кусок земли. Садись на коня, мужик, скачи от колодца. Как взмахну плетью, камень клади.
- Бай, ты видишь, что коня у меня нет, на корове пахал, - сказал Федот.
- Так скачи на корове. - Кумар захохотал.
- Разве на корове поскачешь...
- Так беги, мужик...
Федот снял поясок и побежал.
Рядом скакал Кумар с дружками. Крики, гогот, визг, лай.
Федот споткнулся, упал лицом в землю. Тут и бросили камень.
- Ты отмерил себе землю, мужик, - сказал Кумар. - Колодец и поле на моей земле. Эй, джигиты, возле колодца вройте камень с моим знаком!
Джигит в ватном халате ударил коня, помчался. На скаку свесился с седла, так что голова моталась над землей. С криком "аи" поймал прутик растопыренной ладонью, выдернул.
