– Спасибо, – усмехнулась Тамара, поднося ко рту ложку супа со свесившейся вермишелиной. – У меня только маман, но ей я звонить не буду.
– Почему? – Лена вскинула тонкие аккуратные брови.
– Ну, как сказать... – Тамара отпустила не съеденную вермишелину в тарелку. – Отношения у нас с ней... не очень.
Она выросла в семье с хорошим достатком: мама была хозяйкой салона меховой одежды, потом открыла второй, третий. Отец, преподаватель математики в ПТУ, не обладал деловой хваткой и выглядел более чем скромно на фоне успешной супруги. Поженились они, когда мать ещё не была столь крутой бизнес-леди и только вступала на путь частного предпринимательства, торгуя на рынке недорогим китайским постельным бельём. Со временем она поднялась, «раскрутилась», а отец как был учителем, так и остался, да ещё и к выпивке пристрастился. Чем успешнее шли дела у мамы, тем жёстче и круче становился её нрав, отца она считала тряпкой и неудачником. Когда Тамаре было двенадцать, родители развелись, отец уехал в деревню и устроился в местную школу. Каждое лето Тамара ездила к нему в гости на все каникулы, пока он не умер – «сгорел» от водки. Мама не горевала и быстро нашла себе нового мужа – обрусевшего армянина по имени Баграт. У него была небольшая хлебопекарня, а благодаря деньгам супруги он расширил производство, и они зажили припеваючи. Вскоре родился братишка – Руслан.
В душе Тамара была на стороне отца, а после его смерти ожесточилась против матери. Властная, авторитарная родительница пыталась подмять её под себя и контролировать все стороны её жизни. Получалось это у неё весьма грубо и навязчиво, материнской мудростью тут и не пахло: она открыто диктовала, с кем Тамаре дружить, куда ходить, как одеваться, высмеивала её увлечения («Опять дурью своей маешься! Учёбой лучше занимайся!»), но дочка ей досталась тоже с характером – что называется, нашла коса на камень. Тамара бунтовала, попадала в полицию (тогда она ещё звалась милицией), а мама орала и психовала: ей приходилось платить штрафы. Жизнь дома превратилась в бесконечную изматывающую войну. Однажды мама попросила мужа поговорить с дочерью по-мужски, и тот, недолго думая, выпорол шестнадцатилетнюю Тамару ремнём. После этого унижения девушка перебралась жить к бабушке по отцу.
Мама настаивала, чтоб Тамара поступала на юридический факультет, и оплатила ей учёбу в престижном московском вузе, но та не отучилась и двух лет – в середине второго курса, после неудачной зимней сессии, она бросила университет и вернулась домой – к бабушке. Тамару с детства привлекало рисование, и она окончила школу искусств, в которую сама поступила в третьем классе и не бросила вопреки всем упрёкам, уговорам и даже истеричным воплям матери (набор был, к счастью, бесплатный). Художественное училище удобно располагалось под боком, в родном городе, и Тамара решила попытать удачи. Вступительные экзамены сдала блестяще и попала на бюджетное отделение.
Мама, конечно, закатила скандал, кричала, что лишит Тамару денег и поддержки, что на наследство дочь тоже может не рассчитывать, если не «образумится» и не восстановится на юридическом.
– Мама, мне ничего от тебя не надо, – устало, но твёрдо сказала тогда Тамара. Она уже научилась реагировать холодным спокойствием на все повышенные децибелы материнского голоса. – Спасибо, что дала мне жизнь, а дальше я как-нибудь сама разберусь, ладно?
– В отца своего пошла, царство ему небесное, – презрительно бросила мама. – Такая же раздолбайка и неудачница.
Если бы не бабушка, Тамаре пришлось бы туго. На скромную пенсию им двоим было бы не прожить, и Тамара во время учёбы хваталась за любую подработку. Бурная юность с бесшабашными выходками, приводившими её в отделение полиции, осталась позади – девушка взялась за ум, да и бунтовать и показывать характер теперь было уже незачем: бабушка не давила на неё и не пыталась сломать, как мать, а любила и поддерживала все её благие начинания. Тамара отвечала ей горячей взаимностью и старалась не огорчать. Бабуля умерла, оставив внучке квартиру, и молодая выпускница училища зажила самостоятельной взрослой жизнью. Первым её местом работы стала школа, где она преподавала предмет «изобразительное искусство» – с первого по шестой класс. От неформальной бунтарской внешности пришлось отказаться – вынуть пирсинг, отрастить волосы до приемлемой причёски, а татуировки на руках прятать под длинными рукавами. С детишками Тамара неплохо ладила, а вот в «змеиный» женский коллектив преподавателей не вписалась (мужчинами были только трудовик и учитель физкультуры). Молодая учительница оказалась белой вороной в этом террариуме. Свою нетрадиционную личную жизнь она не афишировала и оберегала, но об этом всё-таки узнали, и пожилая директриса-гомофобка предложила ей написать заявление «по собственному». Матери Тамара старалась не звонить без необходимости, ограничивалась только поздравлением с праздниками и днём рождения, но та считала своим долгом продолжать воспитательный процесс. Кто знает, может, и желала она дочери добра, но делала это как-то уж очень своеобразно. Узнав, что Тамара осталась без работы, она предложила ей место уборщицы в пекарне отчима.
