Высоко в воздухе, и воины тяжело дышали от возбуждения и дрожали от суеверного страха, глядя на степь и пустынные низкие скалы, где, пощипывая траву, бродили зампфы. Внизу лежали пронзенные стрелами трупы… но больше никого не было видно! Случившееся казалось кошмаром, но теперь все закончилось. Им удалось вырваться, сохранив кристаллы и свои жизни…
Старый военачальник поморщился при мысли о том, что вынужден был отступить. Он вытер лоб тыльной стороной ладони. Но что поделать: даотар выполнил царский приказ. Как старый солдат, Том Первис знал: приказы не обсуждают.
Однако за всю свою жизнь он никогда не получал приказа, который ему было бы так тяжело исполнить. Теперь Том Первис сгорал от стыда. Он чувствовал себя сломленным. Словно смертельно раненный зверь, он хотел лишь уползти подальше и остаться наедине со своей болью.
Даотар напрягся, расправил плечи и постарался выглядеть равнодушным и спокойным. Он словно нацепил железную маску.
Теперь он остался единственным начальником. Два десятка судов - сотня добрых воинов Воздушной гвардии и Черные Драконы - ожидали его распоряжений. Не время поддаваться горю: он должен принимать решения и отдавать приказы, должен отвести флот в Патангу и доставить Иотондусу груз кристаллов. Это сейчас самое главное.
Еще будет время скорбеть о погибших…
И отомстить! Сердце даотара забилось быстрее. Последним приказом Тонгора было: установить на корабли новое оружие и вернуться на равнины.
Плотно сжатые губы военачальника растянулись в зловещей улыбке. Глаза загорелись ледяным огнем.
Это будет такая месть, какой равнины еще не видели, с тех пор как руки богов вылепили их из первозданного Хаоса.
Том Первис подозвал горниста:
- Труби: мы возвращаемся в Альтаар. Высадим там наших друзей, а потом полным ходом в Патангу! Труби!
На палубе другого корабля сидел, прижавшись к ограждению, и незаметно для других плакал Шангот. Он видел, как исчез Тонгор, как его унесли невидимые враги.
В руке князь джегга сжимал черную стрелу, одну из многих, упавших на палубу. Успокоившись Шангот внимательно рассмотрел эту стрелу. Она была помечена знаками изготовившего ее племени.
Стрела племени зодак… их старинных врагов!
Шангот слышал последний приказ, который успел прокричать Тонгор, прежде чем его одолел невидимый противник.
И Шангот видел горе Тома Первиса. Он понимал, что старый воин отвечает за исполнение этого приказа, и заметил, как согнулась спина даотара под тяжестью этой ноши. Шангот знал: даже если расскажет Тому Первису о том, что знает, кто на них напал, он не сможет заставить даотара нарушить приказ, отданный царем.
Шангот стал на колени у палубного ограждения и сломал стрелу.
Пять лет тому назад, после того как валькар спас его от страшной смерти от рук Адаманкуса, колдуна из Заара, Шангот положил свой боевой топор к ногам Тонгора - как символ клятвы верности, какую приносят рмоахалы своим вождям.
Тогда же он положил к ногам Тонгора и свое сердце.
Кочевник понимал, что ему остается сделать только одно.
Решив так, он со свойственной дикарям быстротой и откровенностью перелез через ограждение палубы воллера и ухватился за веревочный трап, болтавшийся в воздухе. Воллеры так поспешно взлетали, что никто еще не вспомнил о том, что надо втянуть веревочные трапы и сложить их на палубе.
Шангот же спустился по трапу и повис на самом его конце.
Разжав руки, он спрыгнул, приземлившись на упругий мягкий дерн. Более слабый человек переломал бы себе ноги. Но Шангот был кочевником племени джегга и, как и все они, обладал железной силой и могучей мускулатурой. Хоть он и ушибся, травм он не получил.
Шангот поднялся и смотрел, как воллеры проносятся над головой. Но вот флот Патанги растаял вдали, направившись к далеким стенами Альтаара.
Тогда князь повернулся и побежал уверенно и быстро; такой темп при необходимости он мог поддерживать в течение нескольких часов.
Он знал, что племя зодак стоит лагерем среди руин Иба, Города Червя, на расстоянии многих лиг к югу отсюда. Шангот понимал: для чего бы враги ни схватили Тонгора, они тут же поспешат доставить свою добычу в свой лагерь. И кочевник молча поклялся преследовать похитителей и попытаться освободить Тонгора, пусть даже на пути его встанет десять тысяч врагов.
