Никогда больше не возьмет в руки Тонгор заколдованный клинок, но тот, кто придет после него, поднимет этот меч, когда настанут последние дни Лемурии, и использует чудовищные силы меча мечей против Хаоса и Вечной ночи…
Вынув связку ключей из сумки у пояса, Тонгор отпер один за другим семь замков. Затем он склонился над огромным гримуаром и, медленно переворачивая блестящие страницы, стал читать наставления Шайраты.
Долго размышлял он над словами старого колдуна. Восток уже окрасился алым, когда валькар вышел из камеры, снова запечатал тайную сокровищницу и стал подниматься по винтовой лестнице.
В той книге - пророчество мага о том, что восстанет Заар
В безмерном коварстве и злобе, в могуществе черных чар;
О том, что в борьбе с ним поможет подобный звезде красотой
Магический синий камень, что молнией бьет, как стрелой.
Сага о Тонгоре, XVII, 4
К северу от центральной площади Патанги недалеко от Речных ворот находилась небольшая площадь, называвшаяся Форум Нумидона. Там возвышалось здание из желтого камня с красной черепичной крышей, дом Иотондуса Катоольского, молодого философа и естествоиспытателя. И туда направился утром царь Тонгор в сопровождении знати…
Долго размышлял валькар над словами книги, прежде чем вернуться в царский дворец, чтобы позавтракать вместе с супругой Сумией и юным царевичем Тартом, их шестилетним сыном. После северянин отправился посоветоваться с молодым мудрецом. Прошлой ночью во сне или в видении боги говорили о «волшебных кристаллах». Тонгор вспомнил о том времени, пять лет назад, когда он во время одного из невероятных приключений оказался на равнинах рмоахалов далеко на Востоке. Он вспомнил шамана Тэнгри и его магический жезл, увенчанный сверкающим камнем, от простого прикосновения которого человека тут же парализовало. Тонгор срезал этот камень с жезла шамана и привез его в Патангу как достопримечательность. Камень он передал затем Иотондусу для изучения. И мудрец поведал ему, что среди волшебников камень этот зовется ситурлом… волшебным кристаллом.
Так что этим утром Тонгор отправился к Иотондусу для того, чтобы узнать, не смогут ли острый ум и обширные знания молодого философа разгадать загадку, заданную ему богами. Солнце уже приближалось к зениту; день выдался солнечным и жарким. Верхом на быстроногих кротерах Тонгор и его товарищи выехали через задние ворота из дворца и проскакали по проспекту, называемому Царской дорогой, направляясь через старый город к Форуму. Вместе с Тонгором ехал плечистый старый воин князь Мазл; толстый с красным лицом пожилой барон Сельверус; элегантный молодой князь Дру, даотар патангских лучников; Зед Комис и Том Первис, даотары Черных Драконов и Воздушной гвардии.
Оповещенный гонцом о прибытии Тонгора, мудрец встретил гостей у ворот дома, приветствовал их и провел внутрь. Как и все дома на западе Лемурии, этот дом имел свой двор, или атриум, который и служил мудрецу местом работы, его лабораторией. Тут Иотондус проводил эксперименты, пытаясь глубже постичь тайны природы.
Атриум был тенистым и прохладным. От солнца его защищал полосатый брезентовый полог. Вдоль стен стояли низкие длинные железные столы с мраморными столешницами, на них размещались приборы: пробирки, реторты, тигли и странные стеклянные сосуды, где бурлили таинственные жидкости. Повсюду были деревянные полки с книгами и чертежами. В углу стоял человеческий скелет, сочлененный при помощи медной проволоки; а на фарфоровой скамеечке за стеклом в мутной жидкости плавал человеческий мозг.
Прямодушный и веселый старый воин князь Маэл с отвращением косился на заставленные книгами полки и столы, заваленные бумагами и всевозможными артефактами: военный человек, он верил лишь мечу и своему царю, и интеллектуальные занятия попахивали, по его мнению, колдовством и черной магией.
Его верный товарищ, жирный и краснолицый барон Сельверус, зайдя во двор, проворчал что-то и фыркнул сквозь свои разбойничьи усы, косясь на реторты, тигли и другой научный инвентарь. Но третий спутник Тонгора, стройный щеголь князь Дру, кузен Сумии, с живым интересом принялся рассматривать таинственные химические аппараты, листать старые, переплетенные кожей фолианты, разглядывать разбросанные по столам пергаментные свитки со сложным иероглифическим письмом.
