Приблизительно, если перевести на русский. Вот так за пять лет наши самодеятельные поэты переиначили песню Берковского, услышанную когда‑то Боорчу в моем исполнении. Мелодию еще можно узнать, а слова для него тогда здорово подправил. С тех пор жизнь и война вносят в текст свои коррективы… Теперешний обратный перевод как раз на Гимн СССР ложится. "Славься Отечество наше свободное"… Но, все равно, как щемит сердце, когда на чужой планете бог знает через сколько лет поймаешь в ночи на излете знакомую мелодию в звучании хриплых мужских голосов и плохо различимые издалека слова сами складываются в такие родные строки, губы щепчут…
И, когда над ними грянул смертный гром,
Нам судьба иное начертала,
Нам, не призывному, нам, не приписному
Воинству окрестного квартала.
Вспомните, ребята, вспомните, ребята,
Разве это выразить словами,
Как они стояли у военкомата
С бритыми навечно головами.
Вспомним их сегодня всех до одного,
Вымостивших страшную дорогу.
Скоро кроме нас уже не будет никого,
Кто вместе с ними слушал первую тревогу.
Песнь воинов Чингизхана…
Настроение в песне сохранили, глубинный смысл, то о чем думаешь и о чем вспоминаешь. Что всех нас объединяет. Несмотря на разделяющие века и пространства. Мужчины.
Спасибо.
Общая цель на этот год была – взять под наш контроль ту часть Китая, которая находится к северу от Желтой реки – Хуанхэ. Дивизии Чагатая и Октая под общим руководством Зучи отправились к югу от хребта Тайханьшань, разорять всю срединную часть их любимой, изъезженной вдоль и поперек провинции Шанси, с конечной целью – выходом к Хуанхэ. В бассейне реки Фынь, делящей тот район пополам, с севера на юг, они должны взять главные на реке города: Биньян, Фучжоу и Сучжоу, а также захватить столицу края, хорошо укрепленный Тайюань. Как обычно: атакой с тыла или ворвавшись в открытые ворота. Их проблемы. Думаю, справятся.
Центральная группа под руководством Собутая, захватив Хэбэй и Шандунь, вышла на берега Хуанхэ, взяла штурмом все города и городки этих провинций, не успевшие вовремя открыть ворота. От стен столицы до самого берега Желтой реки тянутся бесконечные равнинные поля: рис, просо, неизвестные мне злаки. Зеленеют сады, каждое селение окружено кольцом огородов. Мы прошли не менее пятисот километров. Гигантский, благодатный край.
Достигнув Хуанхэ, двинулись на юго‑восток, пересекли плодородную долину Шаньдун и заняли ее главный город Цзинань, где я с удовольствием посмотрел на китайскую средневековую жизнь и ознакомился с местными достопримечательностями. Нет слов. В моем мире ничего подобного не сохранилось, и все исторические реконструкции – жалкая подделка. Народ вызывает восхищение своим трудолюбием и талантом. На каждом сантиметре что‑то выращивают. Каждая вещь проникнута любовью творца, мастерство не имеет границ. Люди не жалеют жизни для достижения совершенства во всем, чем занимаются.
А национальный характер подкачал. Доколе можно терпеть, что тобой помыкают? Веками? С другой стороны, если бы у китайцев был характер монголов, весь мир стерли бы с лица земли, аккуратно разравняли и чем‑то засеяли. Не нравится? А какой бы был урожай!
Держа на востоке горный массив Тайхан, мы достигли самой южной точки провинции Хайдун и вышли к заливным землям, по которым Хуанхэ выходит к своей дельте. Поскольку Чжирхо отправился опекать братьев и учить их жизни на личном примере, его группа двигалась на восток под командованием Бота. Дойдя до морского берега, Бот повернул вдоль побережья на север, разграбил провинцию Ляоси и взял города Луаньчжоу, Цзиджоу и Пинпуань. Они там самые крупные и защищенные, остальные сами сдались.
Итак все три группы вышли на запланированные рубежи. А где Собутай? Да вон он, рожа веселая! С нами Собутай, куда он от нас денется.
В захваченном Мухали Мичжоу стали погибать монголы. Их находили утром с перерезанным горлом. Находили днем, утонувшими в колодце. Несколько человек отравились, установить, что они ели – не удалось. Помню китайские яды, которые действуют только через полгода. Один такой могу приготовить сам, буквально из подручных средств. Возможно, здесь его еще не изобрели. Причины таких действий населения непонятны. Никто не может сказать, что явилось отправной точкой. Перспективы как раз‑таки ясны. Я отдал прямой приказ Мухали. В Мичжоу больше нет населения.
