С детства замечал в себе черты занудности. Особенно – в предэкзаменационный период. Девок побоку, пьянки‑гулянки завязываем и всей мордой в учебники. Интересно ведь, аж жуть берет. Главное – вызвать у себя этот интерес, пока к экзамену готовишься. Зацепиться и…! Эффект, что называется, превосходил все ожидания. Удавалось, прочитав учебник пару раз, запомнить его наизусть и можно было с горящими восторгом глазами бегом бежать на встречу с единственным единомышленником, который меня понимал – преподавателем. Первым сдавать экзамен! Правда к третьему курсу ко мне попривыкли и обычно уже сразу пытались забрить в добровольные помощники – принимать экзамен таки вдвоем быстрее. У меня шло автоматом, если соглашался разделить с препом тяжкую долю… Через раз соглашался. Само собой, подкидывал своим балл – так и преп понимал, на что идет.
Так что, император, интерес я у себя вызвал, предмет знаю. буду тебя экзаменовать. И, пока ты мне его не сдашь, думать о другом и сюси‑муси разводить я не способен.
Вот так, а то – "тигр, тигр", нашли, понимаешь, для меня сравнение! Как с географией разобрались, так и результаты пошли. Вот и все мое тигриное коварство. Работать надо уметь – не отвлекаясь и ни о чем другом не думая. На результат!
Тигр? Последние годы седина совсем запорошила голову, вот и подкрашиваю волосы иранской хной. В "радикально черный цвет" (как Киса Воробъянинов) краситься не рискнул – слишком очевидно, цель просматривается.
У подданных тоже мода на окраску пошла. Представляю, сидит у костерка новоявленного парикмахера этакий и махнув рукой на природную масть – "А‑а‑а, давай под Чингизхана! Крас‑с‑сь!" Как раньше – "Брей под Котовского!"
В основном бородой увлекаются. У кого она есть.
Два генерала Ваньяна, Цзю и Чен, получили под командование четыреста тысяч солдат и двинулись нам навстречу, но благополучно застряли в гористой местности, в районе уже знакомой нам вершины Еху, замучив войска длинными переходами. Чем и воспользовался Собутай, обративший в бегство славные ряды местных бойцов могучим ударом тяжелой конницы. Армия Цзю была просто изрублена, а армия Чена спасалась бегством в Сюаньде. Наши разъезды и летучие отряды преследовали китайцев до самых ворот и перебили еще массу вояк, пока разоряли окрестности города. По предварительной оценке потери Цинь в этой операции составили около трехсот тысяч воинов. Собутай – это вам не интеллигентный Чингизхан, он разгонами заниматься не будет, воинской слабости и трусости не простит. Кушайте, на что напросились.
И потекли перебежчики. Целые отряды с северной границы во главе со своими командирами переходили в наш стан и усиливали атакующие возможности. Мы приступили к созданию первых пеших бригад на основе структуры пехотных полков моей России. Первые три из них возглавили полковники Лю Болинь, Гуалг Я и Чан Гэ. Каждому полку придавался эскадрон монгольской конницы, но командиром сводной бригады назначался полковник. Некоторые из перебежчиков, видя такое возвышение коллег, поспешно стали пополнять отряды надерганными отовсюду людьми: крестьянами, пленными и бог знает кем, надеясь добрать по численности до полноценного полка. Мы не препятствовали такому подходу, но ставили эти части на острие штурма, сберегая действительно подготовленных профессиональных военных. Так что, попытка формально преодолеть установленные требования к численности бригады упиралась в слабость выучки подчиненных новоявленных выскочек. Тем не менее, дело свое они делали, и количество взятых городов неуклонно росло.
Под крепостью Цюаньэльцзюй была разгромлена очередная трехсоттысячная армия под предводительством тех же генералов Ваньянов: Цзю и Чена. Такое ощущение, что кроме этой сладкой парочки, других генералов у императора не осталость, а войск – хоть лопатой ешь. Наконец‑то взяли Сюаньде, куда сбежали остатки армий от предыдущего разгрома. На нашу сторону начали переходить кадровые части циньцев. Пал Дэсин. Все города в его округе немедленно принесли заверения покорности и замерли в страхе и ожидании. Чжирхо оказал помощь нашим союзникам и, в третий раз за сезон, побил по‑моему непросыхающего генерала Ваньяна Чена, наскребшего себе несколько десятков тысяч народу и отправившегося к киданям поправлять репутацию. Репутацию сохранил. Вечный неудачник.
