Наша доблестная милиция ищет меня и за предыдущее. Восемь лбов жгучим от мороза вечером на пустой автобусной остановке у СКК[5] привязались к беременной с двухлетним ребенком, а я проезжал мимо. Хулиганы. Ребенок погиб, женщина попала в реанимацию, а меня ищут за то, что последних двух добил, когда они отползли метров на тридцать в сугробы, пока я вызывал "скорую", занимался девушкой и малышом. Они тоже хотели жить и стремились к культуре. По крайней мере, ползли по заснеженному газону к СКК, концерт уже закончился, и люди должны были выходить. Слушал про это по радио.
Я стараюсь меньше смотреть по сторонам или, по крайней мере, меньше видеть подобное, но, в принципе, меня можно искать и за будущее. Я живу в этой стране. Тот ТТ[6] утопил, сейчас у меня "Гюрза"[7], но после случая с девушкой не ношу оружия. Это все, что я могу сделать.
Глава 1
Я, Томчин Сергей Петрович, не женат, не был, не привлекался, отмечаю свой юбилейный полтинник на кордоне у дяди Коли. Отмечаем плотно уже третий день. Из‑за стола в лес, из леса в озеро, из озера в баню, из бани за стол и далее по кругу. А надо бы поспать и порыбачить одному и в тишине. Привез трех друзей детства и старого друга по Афгану, они его не знали – здесь познакомил.
Сейчас вечер, я выполз во двор и наконец‑то могу спокойно подумать о своей судьбе, повспоминать, друзья детства меня затостовали. В доме тихо, угомонились. Звезды на темно‑синем небе – всюду жизнь. Что было, что будет, чем сердце успокоится? Сам себе цыганка.
Детство. В детстве было хорошо: мандарины на Новый год, в Артек, правда, не ездил, но пианино купили в пять лет – я целый год ждал. Музыкальная школа, папочка с надписью Beethoven , лучший ученик класса в общеобразовательной. Член совета районной пионерской организации – хороший мальчик. Ботаник, как сейчас говорят. И нападающий дворовой команды по футболу, дружбан всей местной окраинной шпаны, с четвертого класса состоявший на учете в детской комнате милиции за драки и окончательно выбивший суставы и переломавший пальцы к седьмому. Тот год я спокойно прогулял, совершенствуясь в искусстве голкипера, и даже завел авторитетные для подростка знакомства, а потом, будучи пойманным за два месяца до выпускных ошеломленными родителями и язвительно улыбающимися учителями, за оставшееся время подготовил и сдал программу. За клавиши я больше никогда не садился. Недоумевающие – почему не провал на экзаменах? – учителя объявили меня юным талантом и стали аккуратно подпихивать к поступлению в музыкальное училище, с трепетом придыхая: а там и в консерваторию!
Дома отец скептически хмыкнул.
– Ты теперь взрослый, действуй сам, но с ворами тебе не по пути. Не прощу.
Мой мудрый отец… И я отнес документы в физико‑математическую школу. Полгода об меня вытирали ноги, но потом все выровнялось, в десятку лучших (конечно, с большим вопросом) к выпускным я вошел. Первый взрослый опыт: не вопрос, что решение верное, вопрос – сколько времени ты его искал. Мои дворовые привычки встретили достойное возражение подготовленных физруком спортсменов‑математиков, и после некоторой борьбы с уязвленным самолюбием пришлось полюбить новый вид спорта – вольную борьбу. А что? – руки больше не беречь.
В детстве была справедливость, та, описанная в хороших книгах, и за нее можно было драться.
В ВоенМех[8] я поступил за компанию с другом детства. Он туда пошел, потому что там иногда читал лекции мой отец, а про физфак ЛГУ сомневался, что потянет вступительные и конкурс. А мне было все равно. Впереди лежала вся жизнь и лучшие ее годы – студенческие. Насчет лучших лет – оказалось правдой. Cтал я инженером‑механиком, распределился в отраслевое НИИ и поступил в заочную аспирантуру на выпускающую кафедру. Отец рано умер – инфаркт, и я стал кормильцем семьи. Денег после смерти папы как‑то не осталось. Так и прожил он свою жизнь после войны с военным девизом: "Все для Родины, все для Победы".
Ну что, Родина – Родина у меня была всем на зависть – отец постарался, оставил. Да вы, может, помните семидесятые – было чем гордиться.
