Может быть, все решил авторитет Бортэ? Или их общая любовь к халяве, желание поиметь что‑то, не прилагая усилий, сохранив в чистоте свою незапятнанную репутацию? О карьере дальнейшей пекутся? Боялись собственной неудачи, поражения? Трудно сказать. Я чувствовал их полную уверенность в результате. Давай, побеждай быстрее, обедать пора! Роль военного вождя мне передали незамедлительно. И тут же выпучили глаза – а когда обед?
А обед будет нескоро. Несмотря на два месяца, полученные на подготовку, результаты ее пока сомнительны. Для чистой войны мне нужна дисциплина в войсках, чтобы никто не отвлекался на грабеж, пренебрегая своими обязанностями. Чтобы дальняя разведка не угнала первый же табун, который увидела, и не скрылась с ним вдали. Чтобы войска скрытно подошли к местам назначения, не поднимая шума и не отклоняясь от цели на те же грабежи. Чтобы боевое охранение перенимало всех встречных и поперечных, не убивало их, не грабило, а выполняло свою задачу и переправляло в наш тыл. Резюме: чтобы каждый знал свой маневр и не стремился грабить, пока товарищи воюют.
В общем, я выдал новый закон о разделе добычи. Принцип его таков – вся добыча собирается в одно место: это и пленные, и скот, и прочее имущество. Пересчет, раздел на доли – в соответствии с количеством наших воинов, выступивших в поход. Сначала погашаются все понесенные затраты, затем выделяются доли семьям погибших и раненых. Эти доли утроенные и удвоенные, соответственно. Затем хан, то есть я, делит остатки на число уцелевших участников похода, с учетом их весовых коэффициентов. Пришлось, родственники, аристократы настояли. Союзники, мать их. Два дня коэффициенты утрясали, пузами бодались, кто круче. Я, хоть и хан, за Бортэ спрятался, она объяснялась. Моя доля примерно равна доле тысячника. Но делю, по‑честному, я.
С пленными такой расклад. Желающих вступить в наше войско принимаем с семьями и раскидываем по родам. Год плененные пашут бесплатно за еду, сразу по‑минимуму возвращаем имущество за счет обогатившихся родов, в которые они поступают. Не желающих – в бессрочное услужение к новым хозяевам, преимущественно вдовам. Женщин, кроме красивых девушек, в услужение или во вторые‑десятые жены, вместе с детьми. Пока, по опыту, непристроенных не оставалось, никто с голоду не умер. На девушек очередь, простым воинам, даже не женатым, вряд ли что достанется. Ну, ничего, в следующий раз. Не все сразу.
Да, вожди. Мужчинам‑ханам секир‑башка, с семьями поступаем по общему принципу. Что поделать, обычай. Обещали без зверства, но лучше им было бы умереть на поле боя. Вождизм тоже к чему‑то обязывает. А племени без вождя больше не будет, и – конец раздорам. В результате – на большей площади будут пастись те же стада, и пасти их будут те же люди. Хватит драться.
Схема сражения у меня простая, отталкивался от местных привычек. Выезжают в чисто поле, толпа перед толпой, по сигналу кидаются друг на друга и по нескольку часов друг друга прилежно истребляют. Делают это днем, когда подготовятся. Крупных засад не практикуют, стараются показать товар лицом. Нас больше, мы победим, бойтесь. Складки местности не используют, разве случайно. На любую неожиданность реагируют стандартно: спасаются – потом, мол, разберемся. Если не преследовать, возвращаются – у вас там ничего вкусного не осталось? Вроде, все. Да, забыл, стойбища остаются неприкрытыми, все ушли на фронт.
Племя состоит из четырех родов, юрты раскиданы между двух рек стойбищами в радиусе пятнадцати километров. Одну дивизию Убилая, я его Майором называл, направил окружить район стойбищ редким оцеплением, пройдя им в тыл по берегам. Естественно, только после ухода местной воинствующей интеллигенции на фронт, до этого велел сидеть в предгорьях, в половине дня пути, и, выдвинув разведчиков, держать ситуацию под наблюдением. Подготовил два резерва по тысяче, на случай попытки прорыва из кольца, и тысячу придержал – на зачистку внутри, чтобы население не переживало и спокойно дожидалось нас, победителей, для описи имущества.
С воинственной частью племени разобрались так. Воинов у врага около тридцати тысяч. Подобрали место неподалеку от стоянок неприятеля, в устье реки, впадающей в озеро. Предгорья, складок местности навалом. Пятьсот всадников из дивизии Алтана, Полковника, кстати, сына какого‑то очень знаменитого хана, нагло разбили там лагерь и приступили к выпасу, посылая десятки беспокоить чужие табуны.
