В тот же день было послано письмо к графу Эрнсту, в котором Мюнцер угрожает правителю низложением и казнью.
«Несчастный… ты должен покаяться… Ты, ручаюсь тебе, можешь безопасно явиться к нам, чтобы высказать свое убеждение. Это обещано тебе на собрании всей общины; ты должен извиниться в своем явном злодействе и указать, кто довел тебя до того, что ты, в ущерб всем христианам, прикрываясь христианским именем, хочешь быть таким язычником-злодеем. Если ты не явишься и не исполнишь возложенного на тебя, то я буду кричать на весь мир, что все братья могут со спокойным сердцем итти на борьбу. Тогда тебя станут преследовать и уничтожат. Если ты не смиришься перед малыми сими, то я скажу тебе: вечный живой бог повелел свергнуть тебя с престола, данного нам властью, ибо ты не приносишь пользы христианству. Ты — вредное орудие против друзей божиих. О тебе и тебе подобных бог сказал, что гнездо твое должно быть вырвано и уничтожено. Мы требуем ответа еще сегодня. Если ты его не дашь, мы нападем на тебя во имя бога бра ни. Мы немедленно сделаем то, что повелел нам бог, делай же и ты все, что можешь. Я кончаю».
Мансфельдские графы продолжали ждать помощи и избегали столкновений. Мюнцеру также не удалось двинуть свое войско на Гельдрунген. Благоприятный момент был упущен. Через два дня нападать было уже поздно, речь могла итти только о самозащите.
Четырнадцатого мая к Франкенгаузену подошли войска ландграфа Филиппа и герцога Генриха Брауншвейгского, а пятнадцатого герцог Георг Саксонский привел новые подкрепления.
Среди многочисленных битв восставших крестьян с княжескими войсками сражение при Франкенгаузене не было ни самым грандиозным по количеству участвовавших в нем сил противника, ни самым упорным, ни самым существенным в отношении непосредственного овладения каким-либо центром движения. И все же именно на франкенгаузенском поле решилась судьба Великой крестьянской войны.
Победа повстанцев при Франкенгаузене могла вовлечь в революционное движение наиболее грозные и организованные массы горнорабочих. Саксонские рудокопы могли бы сцементировать разрозненные, зараженные сильными местническими тенденциями отряды тюрингенских крестьян. Восстание в Мансфельде послужило бы сигналом к вступлению в революцию севера и северо-востока Германии, но рудокопы еще не осознали своей кровной связи с восставшими крестьянами. Поражение франкенгаузенского отряда означало крушение этих надежд.
Князья хорошо понимали важность возглавляемого Мюнцером франкенгаузенского лагеря. Недаром они устремились в первую очередь к этому маленькому местечку, отложив расправу с, казалось бы, гораздо более мощными очагами движения в больших городах Саксонии.
Шестнадцатого мая восьмитысячное об’единенное княжеское войско охватило полукругом становище крестьян. На флангах расположилась кавалерия, в центре — пехота. Впереди по фронту выдвинулись пушки, ядра которых должны были пробить бреши в насыпях и рядах повозок, окружавших крестьянский лагерь, а рукопашная схватка завершила бы разгром плохо вооруженных крестьян.
Основную массу нападающих составляли ландскнехты — завоевавшая всемирную известность немецкая пехота, за сорок лет до этого созданная императором Максимилианом. Для ландскнехтов война была ремеслом, и единственным стимулом, двигавшим их на военные подвиги, были деньги. Только щедрая оплата могла заставить их служить императору или немецким князьям. С таким же успехом они могли драться и против империи и против немецких территориальных владык, лишь бы нашелся богатый хозяин. Настоящие «Иваны не помнящие родства» — ландскнехты в эпоху крестьянской войны прославились истреблением крестьянских повстанцев, хотя само ландскнехтское войско вербовалось в первую очередь в немецких деревнях.
Отряды ландскнехтов были грозной военной силой. Каждый такой отряд обычно состоял из четырехсот солдат, из которых двадцать пять имели ружья, сто были вооружены алебардами, а остальные— тяжелыми восемнадцатифунтовыми копьями. Сомкнутым строем, вооруженная алебардами и копьями масса рослых и сильных людей устремлялась на врага. Сначала, поддерживаемая огнем артиллерии и ружей, она двигалась медленно, а потом, по сигналу к рукопашней, бросалась вперед с оглушительными боевыми криками, и, как спадающая с гор лавина, сметала все на своем пути. Что же противостояло этой организованной и страшной силе артиллерии ландскнехтов и рыцарской коннице, выведенной в поле князьями под водительством смелого и расчетливого воина, гессенского ландграфа Филиппа?
