— Остается только надеяться, что все так и есть, — сказала мама. — Только, по-моему, письмо, к сожалению, самое настоящее и это никакая не не игра.
— Наверное, они сидят где-нибудь у дороги — в двух шагах к северу. Вот будет весело! — воскликнул Том с натянутой храброй улыбкой на лице.
— Том, теперь вся надежда на тебя, — тихо сказала мама. — Я понимаю, тебе кажется, что так нечестно, ведь сегодня у тебя день рождения, тебе всего двенадцать и вообще, но вы, молодой человек, Верное Сердце до мозга костей, а Верные Сердца не сдаются, да, малыш Томми?
— Конечно, не сдаются, мама. Тогда я пойду, и пойду прямо сейчас. Я покажу, на что способен!
* * *
Мама неохотно собирала все необходимое отважному сказочному герою в его приключениях. Она взяла дубовый посох, покороче и полегче прочих, как раз для худенького мальчика вроде Тома. Разыскала в комоде последний оставшийся платок с фирменным узором «Верное Сердце». Расстелила его на столе. Маме было трудно сдерживаться и не плакать, ведь она хранила этот новенький платок до того времени, когда Том всему научится и будет готов к своей первой настоящей сказке. Маме и в страшном сне не могло присниться, что она будет готовить Тому первый геройский узелок так скоро и при таких обстоятельствах. Она выпрямилась, глубоко вздохнула и принесла черный ржаной хлеб, сыр, вареную сосиску, чернослив, орехи и яблоко. Еще мама положила в узелок несколько свечек и спички. Она машинально вытащила из буфета каменную бутылку крепкого эля и искоса взглянула на Тома, который как раз на секунду отвернулся, глядя в окно на снег. Она увидела, какой он маленький и хрупкий, — а еще эти узенькие плечи и дурацкая шевелюра, — и убрала эль обратно в буфет. В уголке на полке нашлось кое-что получше — бутылочка домашнего имбирного пива, и мама положила в узелок ее вместо фляжки с элем.
Она завернула припасы в платок и крепко-накрепко привязала узелок к посоху. Том нашел свою лучшую пару сапог; они были не совсем семимильные, но тоже годились. Он взял с вешалки щит, застегнул доверху теплую куртку — и сборы закончились. Том немного постоял в тихой кухне.
— Мама, мне уже двенадцать лет. Я уже взрослый, правда, честное слово, — сказал он. — Я разберусь, что там случилось. И всем-всем покажу, что мне это по силам, только подожди. Я приведу братьев домой живыми и невредимыми, обязательно приведу, мама!
* * *
Мысль о том, чтобы отправиться в путь одному, покинуть уютный дворик за садовой калиткой и выйти в неведомый мир, полный злых серых волков, и эльфов, и опасностей, и превращений, и настоящих приключений, по-прежнему пугала его. До сих пор приключения приключались только у него в голове, в его уютном и безопасном дворике. Биться ему приходилось только с воображаемыми врагами и чудищами, и в руках у него был игрушечный меч. Но в глубине души Том чувствовал себя сильным и готовым ко всему. Там таился непочатый источник отваги Верного Сердца.
— Сынок, держи карту и письма при себе и смотри не пропусти других писем и подсказок, — посоветовала мама. — Так обычно и бывает, Том: все необходимое узнаешь уже в пути.
Тому надо было войти в Северные Ворота. Они вели в горы, которые будут покрыты снегом и льдом, а в горах полно белых медведей, троллей, гномов и косматых хобгоблинов. Том взял узелок, подошел к двери и открыл ее. Мир снаружи был очень-очень тихий и необычайно яркий — весь свет отражался от хрусткого снега. Том вышел на крыльцо.
— Не простудись, Том, и будь очень осторожен, — сказала мама.
— Хорошо, мама.
— А когда разыщешь своих братцев, задай им, пожалуйста, по первое число за то, что опоздали к тебе на день рождения, — сказала мама и хмыкнула.
— Конечно, мам, обязательно, я скоро вернусь.
— Знаешь, мог бы и поцеловать маму на прощание.
Том вернулся и обнял маму. Она поцеловала его в кудрявую растрепанную макушку.
— Мама, не волнуйся, я скоро вернусь. Не успеет ягненок два раза хвостиком махнуть, — пообещал Том.
Он повернулся, подошел к калитке и помедлил, положив руку на холодный железный засов. Что-то его беспокоило. Что-то, что ему сказали совсем недавно. Мысль о том, что ему сказали, выползла откуда-то из глубины, и теперь лес кругом внезапно показался ему куда более мрачным и опасным. Что же это было? Ах да.
