— Доброта великого вождя радует мое сердце. Я ни о чем не умолчу, я скажу всю правду — пусть мои братья убедятся, что у вас их ожидает дружеский прием. Быть раскрытым глазами Виннету — не позор. Я же обдумаю совет, который он мне дал.
Окружавший команча круг раскрылся, и разведчик поспешно убежал.
Белые, в особенности мексиканцы, высказали мнение, что рискованно оставлять в такой близости отряд из двадцати команчей. Напротив, апач весьма твердо отстаивал свое мнение:
— Виннету всегда знает, что он делает. Если воины команчей приехали в Поющую долину, их поездка не расценивается как война против апачей. Здесь поблизости находится могила их самого великого вождя. Может быть, они хотят посетить ее, чтобы пропеть, как положено каждый год, песню мертвых. Мы разожжем костер, чтобы хорошенько разглядеть их лица. Для полной уверенности мы примем их не здесь, а снаружи, перед кустами.
Опять запылал костер. Пока его разжигали, Виннету вывел Охотника за медведями и его сына за кусты и тихо сказал им:
— Оба бледнолицых не те, за кого они себя выдают. Они говорят на языке янки и хотят нас здесь убить. Они принадлежат к числу грифов Льяно-Эстакадо. Виннету предполагает, что команчи направляются в Льяно. Мексиканцы не должны об этом знать. Поэтому Виннету и сказал всем, что поблизости от долины есть могила, но это — неправда.
Дальше он говорить не мог, потому что теперь от костра подошли другие. Пламя ярко пылало, проникая через кусты и достаточно хорошо освещая площадку перед ними. Все, конечно, захватили с собой оружие, чтобы воспользоваться им, если команчи, вопреки ожиданиям Виннету, не будут настроены мирно.
Вскоре послышался стук копыт. Это приближались команчи. Они остановились на небольшом расстоянии от белых. Предводитель индейцев спрыгнул с лошади и медленно пошел вперед. Виннету направился ему навстречу, протягивая руку.
— Добро пожаловать, воины команчей, — сказал он. — Виннету не спрашивает, что вам здесь нужно. Он знает, что вы посетите могилу своего вождя, а потом мирно вернетесь к своим вигвамам.
Это он сказал громко, а потом быстро и очень тихо добавил:
— Мой брат мог бы это подтвердить. Я объясню ему потом все наедине.
Выслушав эту просьбу, предводитель команчей громко ответил:
— Моя рука с радостью пожмет руку Виннету, величайшего воина апачей и в то же время знаменитого вождя. Мы готовы раскурить с вами трубку мира, потому что мы идем не по тропе войны и только хотим почтить память своего мертвого вождя.
— Виннету верит словам своего брата и приглашает его вместе с воинами команчей подойти к костру и раскурить трубку мира.
Вожди обменялись рукопожатиями. До поры до времени это служило доказательством, что у команчей нет дурных намерений. Их предводитель позволил подвести себя к костру, а его люди последовали за ним.
Потом они разошлись по травянистому берегу пруда, чтобы привязать своих лошадей так, что они свободно могли пастись около водопоя, а затем поодиночке собрались к костру.
У огня теперь было довольно тесно, потому что площадка между кустами и водой была неширокой. Пришлось сидеть плечом к плечу, образуя круг, в центре которого сидели Виннету и предводитель команчей.
Один из индейцев провозился со своей лошадью дольше остальных, но вот и он подошел. Перед тем, как усесться, он огляделся вокруг. Когда он увидел братьев Корхето, чего те, однако, не заметили, темное лицо его мгновенно исказила гримаса, и он крикнул:
— Уфф! Aletehlkua ekkvan mava![291]
Поскольку люди у костра шумели и каждый еще устраивался поудобнее, выкрик этот был не всеми услышан, но предводитель команчей все-таки расслышал его. Он резко выпрямился и спросил кричавшего:
— Hand tuhschtaha — nai?[292]
— He-ehbak, enko-ola uah-tuhwa![293]
— He-ehlbak hetetscha enuka![294]
— Mava he-ehlbak kenklah![295]
При этих словах он показал на обоих мексиканцев.
Чтобы перекрыть шум, вопросы задавались громко, столь же громкими были ответы; в словах предводителя слышалась какая-то озадаченность, индейский воин отвечал резко и с гневом, поэтому короткий разговор привлек внимание всех присутствующих. При словах «грифы Льяно-Эстакадо» все команчи вскочили и угрожающе схватились за свои ножи. Сцена у костра перестала выглядеть мирной.
