— Конечно! Он играл в карты с Бертильо, а потом пришел ко мне. Он один из моих постоянных клиентов.
— Вы помните, когда он ушел?
— Примерно в десять тридцать.
— Интересное кино получается… — сказал я. — Выходит, Бертильо сказал правду, а Пирелли солгал!
Лола промолчала.
— Вероятно, он не хотел, чтобы Майра знала об этом, и рассчитывал, что Бертильо поддержит его версию. Возможно, Лола, вам придется быть свидетельницей. Он должен иметь алиби.
— Мне это безразлично, — ответила она, пожав плечами. — Но этой девушке — нет. Я знаю таких женщин. Они воображают, что если мужчина влюбился в нее, то он — ее собственность.
Я достал стодолларовую бумажку.
— Это вам, за разорванную простыню. И держите рот на замке в отношении Пирелли. Если вы понадобитесь нам на суде, я сообщу.
Она взяла банкноту, сложила ее и спрятала под чулок.
— Что за свиньи эти мужчины! — презрительно сказала она и швырнула в угол окурок.
Я открыл дверцу «бьюика», сел за руль и нажал на стартер. Майра молча закурила.
— Мы оставим Бертильо в покое? — спросила она бесцветным голосом.
— Выяснилось, что он сказал правду, — я старался не смотреть на нее. — Ник расстался с ним в половине десятого.
— И провел час с этой уродиной! Очень мило! Надеюсь, он получил удовольствие.
Мы ехали по Монте-Верде-авеню.
— Он рискует жизнью, чтобы сохранить это в тайне от вас, — осторожно сказал я. — Это о чем-то говорит…
— А, заткнитесь! — взорвалась Майра. — Не защищайте его. Из-за него я столько пережила! Когда он сидел в тюрьме, я ждала его, когда он выходил оттуда, я встречала его у ворот, когда у него не было денег, — а у него их никогда нет, — я его содержала; со вчерашнего вечера я из-за него не смыкаю глаз. А он обманывал меня, таскаясь к этой шлюхе в ее отвратительную комнатенку! Да еще платил за это!..
— Не стоит надрывать себе душу, — примирительно сказал я. — Да, он обманывал вас. Ну и что? Теперь вы можете бросить его. Вы свободны, и найдется сотня мужчин, чтобы утешить вас. Чего тогда переживать?
Она повернулась ко мне, глаза ее сверкали.
— Спускайтесь со своего пьедестала, детка, — усмехнулся я, — это вам не идет.
Она вздохнула.
— Наверное, вы правы: все мужчины одинаковы! Мне не повезло, что я влюбилась в негодяя. Но пусть только выберется из этой заварухи — я найду, что ему сказать! Я навсегда отобью у него охоту к блондинкам!
Я подъехал к ее бунгало.
— Отправляйтесь-ка спать. А мне нужно еще немного подумать.
— А показания этой блондинки помогут Нику?
— Нет. Ни полиция, ни суд не поверят ей, а других свидетелей нет. Ник понимал это.
— Значит, сегодняшний день прошел впустую?
— Да. Надо придумать что-нибудь новое. Я постараюсь держать вас в курсе дела. — Я открыл дверцу машины. — И не беспокойтесь. Все-таки мы сегодня добились определенного прогресса.
Майра коснулась моей руки.
— Спасибо за все, что вы сделали. Продолжайте начатое. Я все-таки хочу, чтобы этот негодяй вернулся.
Я подождал, пока она прошла к темному бунгало, потом выжал сцепление и отъехал от тротуара.
Когда я подъехал к своей хижине, фары моего «бьюика» выхватили из темноты автомобиль. Выйдя из машины, я увидел сидящую за рулем Сирену Дедрик.
— Надеюсь, вам не пришлось долго ждать? — спросил я, недоумевая, что могло привести ее сюда.
— Пустяки!.. Мне нужно поговорить с вами.
Я открыл дверцу. Она вышла, закутавшись в малиновую шаль. Мы молча прошли через гостиную в зал. Я закрыл дверь и зажег торшер возле дивана.
— Кофе?..
— Нет, — коротко сказала Сирена, садясь и сбрасывая шаль.
Она выглядела ослепительно в белом платье, тяжелом от золотого шитья. На шее у нее сверкали бриллианты, левую руку украшал тяжелый браслет. Видимо, ей хотелось, чтобы я помнил, с кем имею дело…
Я налил виски и с удовольствием плюхнулся в любимое кресло. Я очень устал и всю дорогу от бунгало Майры до своего дома ломал голову над тем, как помочь Пирелли, но так ничего и не придумал. При виде Сирены мне, подозрительному по натуре, пришла в голову одна мысль. Решив, что она вполне резонна, я встал, подошел к стене и нажал на выключатель, после чего вернулся в свое кресло.
