Я развернул машину и направился прямо к нему. Казалось, он мне обрадовался.
— У меня есть для тебя работа. Нужно проследить за одной женщиной. Не имеет значения, сколько людей тебе понадобится. Ходи за ней днем и ночью, понятно? Я должен знать о каждой ее минуте.
— Все будет сделано в наилучшем виде, мистер Винтерс. — Он вопросительно посмотрел на меня. — Что за женщина?
— Ее зовут Ив Доллан. Сейчас она живет в моем доме в Клифсайде, но собирается переехать. У нее темные волосы, очки. Твои люди не должны спускать с нее глаз. Не считая слуг, она единственная женщина в доме.
Он кивнул.
— Приступать немедленно?
— Да. Если вы ее потеряете, то ничего не получите, а если справитесь, я заплачу тысячу долларов.
— Не беспокойтесь, мистер Винтерс, мы ее не потеряем.
— И, конечно же, она не должна заметить слежку. Это очень важно.
Я вернулся в Клифсайд, у дверей меня встретил Харри.
— Можешь уходить, когда тебе вздумается, — сказал я ему. — И чем скорей, тем лучше.
— Я уйду сегодня вечером.
— Прекрасно. Кто-нибудь еще увольняется?
— Все, — ответил он, поворачиваясь, чтобы уйти.
Это был неприятный сюрприз. Я едва сдержал приступ бешенства.
— Не забудьте, что вы все должны оставить свои адреса. Вы можете понадобиться полиции. Вас рассчитает мисс Доллан. Она здесь?
— Нет, сэр, она вернется к шести.
Я представил, как мы останемся одни в этом огромном доме, как схвачу ее за руку, заставлю говорить правду, и никто не придет ей на помощь. Я злорадно подумал о мести.
— Тогда я сам рассчитаю вас. Вы должны покинуть дом в течение часа.
Харри удивленно посмотрел на меня.
— Очень хорошо, сэр.
— Пусть через пятнадцать минут все придут в мой кабинет.
До тех пор пока кабинет не наполнился людьми, я не представлял, сколько у Вестал слуг. Оказывается, их было тридцать, включая пятерых садовников-китайцев.
Я нашел у Ив расчетную книгу и выдал всем двухнедельную зарплату. Они подходили ко мне по очереди, брали деньги и молча покидали кабинет. Никто не смотрел на меня, никто не произносил ни слова.
Харри подошел последним. Он взял банкноты и вдруг глухо сказал:
— Надеюсь, вы будете наказаны за то, что сделали с миссис Вестал, сэр. Не влюбись она в вас, была бы сейчас жива.
— Убирайся вон, чертова кукла! — взревел я. — Иначе я тебя вышвырну отсюда!
Он вышел важной поступью архиепископа, сукин сын, и демонстративно прикрыл за собой дверь.
Я посмотрел на часы. Было двадцать минут пятого. Через десять минут в доме не осталось ни одного слуги. У пятерых были машины, и все, каким-то образом разместившись, умудрились уехать на них. Огромный дом, казалось, вымер. Единственными звуками, которые я слышал, было тиканье часов и биение моего сердца.
Я неподвижно сидел на стуле, поставленном за портьерой.
Я ждал Ив.
Наступили сумерки, когда я заметил машину Ив. За время сидения у окна я превратился в дикого зверя, ярость клокотала во мне. Теперь я понимал, что именно Ив вбила мне в голову мысль об убийстве Вестал. Я вспомнил, о чем мы говорили, когда впервые оказались в постели. Я сказал ей тогда, что мы будем слишком старыми, чтобы насладиться деньгами Вестал, а она ответила что-то насчет судьбы и воли провидения.
— Ты имеешь в виду, что она может заболеть или попасть в аварию? — кажется, спросил я.
И она ответила:
— Всякое бывает…
Да, она первая завела разговор о смерти. Она подтолкнула меня к роковому решению.
Я видел, как она вышла из машины и направилась к главному входу, слышал, как она открыла дверь и вошла в холл, постояла немного, потом стала подниматься по лестнице. Я подождал, когда она свернет в коридор, потом быстро вышел из кабинета, запер входную дверь на ключ и положил его в карман.
Я слышал, как Ив прошла в свою комнату, и через некоторое время в помещении для прислуги раздался звонок. Теперь это был ее дом, она могла вызывать слуг и распоряжаться.
Я тихонько поднялся по лестнице. Снова зазвонил звонок. Конечно, она стала хозяйкой и могла демонстрировать нетерпение. Звонок продолжал звенеть настойчиво и пронзительно. Затем я увидел, как Ив с перекошенным злобой лицом вышла из комнаты. Она сняла очки и держала их в руке. Темное платье, в которое она вырядилась, бледнило ее. Наклонившись через перила, она прислушалась. Тишину дома нарушало только тиканье старинных часов. Некоторое время она стояла неподвижно, потом направилась к телефону. Я наблюдал за тем, как она берет трубку, а потом, после долгого ожидания, кладет ее обратно. Ее голубые глаза казались усталыми. Быстрым взглядом она окинула коридор и, не заметив меня, пошла вниз по лестнице. Я смотрел ей в спину.
