Затем события понеслись галопом. Послышался странный не то свист, не то шорох. Одри вскрикнула, и я увидел, как она тщетно пытается сдернуть с шеи петлю. В следующее мгновение ее ноги начали медленно отрываться от пола. Кто-то невидимый мне, но обладающий недюжинной силой тянул ее кверху.
И когда ее ноги отделились от пола на несколько дюймов, Хенч рванулся вперед и повис на Одри. В ту же секунду возле моего уха прогремел выстрел. Хенч выпустил Одри и медленно повалился на пол. Я бросился вперед и, схватив Одри, приподнял ее, чтобы ослабить натяжение петли. Девушка не подавала признаков жизни, и я похолодел от мысли, что она мертва.
Бэффилд, засунув за пояс пистолет, быстро снял петлю. И тут я услышал шепот Одри:
— Все в порядке, дорогой!..
В прихожую ворвались Рэгг с сержантом и бросились по лестнице наверх. Но их опередил Бэффилд.
— Теперь он наш! — на ходу процедил он сквозь зубы. — Отсюда ему не уйти. Боже праведный, сколько живу на свете, не видел ничего подобного!
Взлетев на второй этаж, мы очутились в темном коридоре, куда выходило несколько дверей. Я распахивал их одну за другой, а Бэффилд держал наготове пистолет. Каждая пустая комната приближала нас к убийце. Притаившись где-то в темноте, он, видимо, с ужасом слушал, как мы приближаемся. Наконец осталась только одна комната.
— Он там! — рявкнул Бэффилд, отстраняя меня в сторону. — Выходи, мерзавец! — заорал он. — Выходи немедленно с поднятыми руками! Не то я пристрелю тебя, как бешеного пса!
Из комнаты донесся неясный шум.
— Выходи! — снова прорычал Бэффилд. Подоспели полицейские с мощными электрическими фонарями. Они стояли неподалеку от нас, направив свет на дверь.
Из комнаты послышались шаги, медленные и неуверенные. Мы подняли пистолеты на уровень человеческой груди.
Дверь начала медленно открываться, затем распахнулась настежь…
…Перед нами стояла миссис Эслингер, совершенно прямая, со сжатыми губами и ледяным взглядом. Она была все в том же плохо сшитом черном платье и черной плоской шапочке.
Посмотрев на нас отсутствующим взглядом, она внезапно разразилась диким хохотом.
Мы сидели в баре отеля, потягивая виски и покуривая. Это был наш последний вечер в Кранвиле.
Бэффилд сиял. Для него все обернулось наилучшим образом. Он уже видел себя шефом кранвильской полиции. Как только эта история будет предана огласке, губернатор штата назначит следствие, и Мэйси вынужден будет расстаться со своим местом, а может, и с городом.
Бэффилд в очередной раз налил стакан и провозгласил тост за мое здоровье.
— Вы замечательный человек, хоть и частный детектив!
Но я не обиделся на него за этот сомнительный комплимент, так как видел, что человек говорит от души.
Одри сидела рядом, положив голову мне на плечо, и мягко улыбалась.
— Теперь я знаю, — сказала она вполголоса, — как стать великим детективом: нужно набрасываться на невинных людей. Признайся, мой милый, ведь ты был убежден, что все эти ужасы вытворял Тэд?
— Действительно, — согласился я, — некоторое время я так и думал. Но потом изменил мнение…
Она даже подскочила от негодования, и я примирительно добавил:
— Хорошо, хорошо… Признаюсь. Думал, что это Тэд, но в то же время не спускал глаз с миссис Эслингер и ее братца. Они интересовали меня оба. Правда, я не мог даже заподозрить, что они… того… Я же не провел в этом городишке всю жизнь, как некоторые. Так что у вас нет права меня критиковать.
Латимер нетерпеливо поерзал в кресле и обратился ко мне:
— Хватит вам пререкаться! Мне ведь надо сдавать статью, а я пока не написал и полстрочки, так как решительно не понимаю, что к чему.
Рэгг хлопнул его по плечу.
— Плюнь ты на эту статью и лучше выпей!
Латимер нахмурился:
— Заткнись! Дело есть дело!
Он опять повернулся ко мне.
— Расскажите-ка мне обо всем, хотя бы без особых подробностей.
— Ладно, — согласился я, рассеянно перебирая волосы Одри. — Послушайте сначала предысторию всего этого. Миссис Эслингер начинала когда-то на арене провинциального цирка. Там она научилась превосходно обращаться с лассо. Отец ее был маньяк и убийца и кончил свою жизнь в тюрьме. Когда ей было двадцать лет, ее прогнали из цирка. Слишком давала себя знать проклятая наследственность. Брат позаботился о ней, взял к себе, и они переехали на Восток. Там ей удалось выйти замуж за Эслингера. А брат вскоре переселился к ним, чтобы быть ближе к сестре и присматривать за ней. В конце концов Эслингер понял, что живет с сумасшедшей, но поместить ее в лечебницу не решался. Из-за этого, собственно, он и терпел всю жизнь Хенча…
