Я повернулся и вышел на террасу с таким чувством, словно провел очень трудный поединок. Устроившись на стуле, я принялся любоваться пейзажем. Прошло минут пять, прежде чем я почувствовал у себя за спиной присутствие человека.
— Вы сделали мне больно, — раздался жалобный голос. — Вы наставили мне синяков.
— А вы? — Я приложил носовой платок к расцарапанному носу. Из ранки сочилась кровь. — Будьте довольны, что я не свернул вам шею.
Она села возле меня и примиряюще заметила:
— Не мешало бы выпить. Неужели вы так заняты носом, что не выполните мою просьбу?
Я вернулся в гостиную и позвонил. Ничто не может сравниться с тем чувством, которое я тогда испытал. Я — победитель! В этом не было никаких сомнений. Понимала это и Вестал. Теперь я стоял на пороге новой жизни, и ничто не могло меня остановить.
Вошел Харри. По его лицу было похоже, что он пришел вышвырнуть нахального гостя, но, заметив на кнопке звонка мой палец, лакей застыл в нерешительности.
— Принесите бутылку лучшего шампанского! — приказал я.
Харри посмотрел на меня, потом на террасу, где его хозяйка, расстегнув пижаму, рассматривала свои синяки и бормотала что-то себе под нос.
— Хорошо, сэр…
— И учтите, лучшего шампанского, — подчеркнул я. — И если оно мне не понравится, я разобью бутылку о вашу башку. Ясно?
Харри уставился на меня ненавидящим взглядом. Когда он скрылся за дверью, я подошел к телефону и набрал номер Блекстоуна.
— Есть какие-нибудь новости?
— Конечно. Доход мисс Шелли двадцать пять тысяч. Твой — девятьсот долларов.
— Отлично!
Я посмотрел на террасу: Вестал все еще изучала свои синяки. Она сидела на стуле, и со своего места я видел ее бледную тощую грудь. Я опустил глаза. В ее груди не было ничего привлекательного, она напоминала высохшую сморщенную грушу.
— Выпиши деньги на меня, — велел я Блекстоуну.
— Но, Чэд…
— Ты слышал, что я сказал? Ты работаешь на меня, а не на нее.
— Хорошо, Чэд, но как-то все это странно…
Я бросил трубку. Тот, кто ударил меня по носу, должен заплатить. Вместо того чтобы получить двадцать пять тысяч, она получит лишь двадцать. Остальные пять будут положены на мой счет как компенсация за оскорбление. Теперь вы понимаете, что я имел в виду? Я стоял на пороге новой жизни.
Как только я вышел на террасу, Вестал торопливо застегнула куртку пижамы. А затем произошло то, чего я никак не ожидал.
Вестал застенчиво посмотрела на меня и скромно улыбнулась.
— Вам не следовало подходить так незаметно. Вы, кажется, подглядывали за мной?
Подглядывал! Если это заявление не было мне противным, то уж во всяком случае показалось довольно смешным. Неужели это сморщенное, плоскогрудое существо могло подумать, что меня интересуют ее сомнительные прелести? Неужели она не понимает, что стоит мне только свистнуть, и ко мне прибежит толпа женщин? Я еле удержался, чтобы не расхохотаться.
— Не смущайте меня, мисс Шелли, у меня совсем другое на уме. Только что я принес вам прибыль — двадцать тысяч долларов.
Ее застенчивость как ветром сдуло. На меня уставились широко раскрытые глаза.
— Сегодня утром я проинструктировал своего маклера, и он купил акции «Конвей-Цемент». На четверть миллиона долларов. Они подскочили на четыре пункта и принесли прибыль в двадцать тысяч.
Вестал сверлила меня взглядом.
— Вы… вы использовали четверть миллиона… моих денег? И не спросили разрешения?
Ее дыхание сделалось учащенным.
— Я не трогал ваших денег, — несколько раздраженно ответил я. — Я использовал ваше имя, которое дороже денег.
— А если бы акции упали?
Я усмехнулся.
— Они не могли упасть. Если вы вкладываете четверть миллиона, то ни о каком падении не может быть и речи. Это очевидно.
— Но вы даже не посоветовались со мной. Сколько, вы сказали, вам удалось выиграть?
— Двадцать тысяч. Но если вы в чем-то сомневаетесь, я могу использовать их сам.
Вестал долго смотрела на меня, и в ее глазах постепенно разгоралось восхищение.
— Кажется, вы действительно умны, мистер Винтерс.
— Несмотря на то, что я мошенник?
Она рассмеялась.
— Я была очень сердита.
— Ну тогда извинитесь, — я посмотрел ей прямо в глаза. — Если, конечно, ваше мнение обо мне изменилось.
