Иван Павлович. Прошу вас, не пишите! Не могу я рожать!
Евтюшкин. Будеже гражданка М.И. Башмакова сделает аборт на частной стороне у кустарной докторицы, то подлежит подвержению штрафа в размере в будущем усмотренном.
Иван Павлович. Умоляю вас, не пишите! Я судиться буду! Не могу я рожать!
Глеб Иванович (бросаясь к Марье Ивановне). Марья Ивановна! Сподвижница! Родите на здоровье, — на радость и счастье и горе!
Иван Павлович. Товарищ Рудин! Прошу вас оставить мою квартиру присутствием вон!
Глеб Иванович. Прошу вас в присутствии комиссии не допускать извращений! Я говорю на основании постановления!
Иван Павлович, А я говорю, вон ступайте!
Евтюшкин. Заседание комиссии объявляю закрытым. Членов комиссии прошу от семейного скандала следовать за мной. До свиданья, гражданин Башмаков. Счастливо размножаться! Позовите к себе на октябрины, принесу подарок от комиссии.
Евтюшкин и Лутьин идут к двери. Иван Павлович следует за ними. Ащеулов дописывает, складывает бумаги.
Лутьин. А корзину мы не досмотрели.
Евтюшкин. Наплевать!.. Я раньше ее видел…
Глеб Иванович. Прощайте, Марья Ивановна. Ваш муж меня отстраняет, но я от вас, печальной, сам не отойду.
Иван Павлович(поспешно обуваясь и надевая пиджак). Во имя Спасения Человечества прошу Вас!.. (Глебу Ивановичу, тихо.) Убирайся отсюда к чёрту, инородное тело… (Громко — комиссии.) Не губите жизнь, не родите детей!.. (Убегает им вслед, толкая перед собою Глеба Ивановича.) Я судиться буду!
Все уходят, кроме Марьи Ивановны, лежащей на кровати, и Ащеулова, складывающего бумаги.
Марья Ивановна (вскакивая с кровати навстречу Ащеулову). Васька, голубчик мой милый, ребеночек-то ведь твой!
Ащеулов. Да ну?
Марья Ивановна. Ей-богу, твой.
Ащеулов(озабоченно). А не врешь?
Марья Ивановна. Не вру. Ты сам пойми, какой он теперь человек! — Он человек дореволюционный, ты маломощность его прими во внимание. Он после революции от службы живет со слабостью сил.
Ащеулов. А может, еще кто?
Марья Ивановна, Ей-богу, фактически ты.
Ащеулов. Ты смотри. Ты прими во внимание мое положение. Я человек служебный, выдвинутый из гущи.
Марья Ивановна. Ну-к, что ж?
Ащеулов. Хотя, впрочем, это я могу. У меня природа низовая, я.
Марья Ивановна (радостно). Подлецы вы все, мужики! Вам радость и власть, а нам последствия.
Ащеулов. А что это ты сказывала, — шинок открываешь?
Марья Ивановна. Вот ты какой! Я тебе про ребенка, а ты шинку обрадовался.
Ащеулов. Я не радовался. Это надо с умом делать. А то оштрафуют. А раз комиссия постановила, теперь рожай. Ты живи при муже, как жила, а комиссия тебя не оставит без надзора. Она не человек, а организация.
Марья Ивановна. Васька, давай уйдем в разбойники…
Ащеулов. Это для какой причины?
Марья Ивановна. Для вольной жизни. Будем всех грабить, песни петь. Учетного пса к стенке поставим и шлепнем его.
Входят Иван Павлович и Катя.
Входит Женщина-милиционер.
Милиционерша (ревет по-бабьи). Касатики, родить порешили…. Вот она, наша бабья доля. Всегда решают…
Катя (прыгая на одной ноге). А теперь можно не учиться? Все равно велели рожать. Теперь можно ставить вещи на место?
Иван Павлович(в самоуглублении). Родить? А? — разбойники!
Камера уездного нарсуда. Плакаты, озунги, скамьи, перегородка.
Заседание суда. На скамье ответчиков — комиссия охматмлада в узком составе. На скамье истцов Башмаков. Сзади ответчиков на скамье для публики две жены членов охматмлада: Лидия Павловна Лутьина, осообразная женщина, и Капитолина Сергеевна Евтюшкина, солдатообразная женщина. У дверей Милиционер-женщина, За судейским столом Судьи, Уездный, Крестьянский народ.
Идет заседание. Превеликий шум. Все стоят. Комиссия орет в сторону Башмакова. Башмаков кричит на суд. Жены теребят мужей. Судья звонит.
Возгласы. Тише!.. Именем!.. Мелкая подворность!.. Это ты с ней живешь!.. Я тебе дам детей рожать!..
Судья(орет). Тише! Тише, граждане! Всех опорожню из зала! У меня ум опух! Милиция!
Евтюшкина. Товарищ судья, пусть он признается, жил он с ней или нет? Это не суд, а слабосудие.
Судья. Гражданка Евтюшкина! Вы к суду не относитесь. Милиция, вывести Евтюшкину за руку прочь!
