Том 5. Война. Земля родная. Алый мак. Фимиамы - страница 20

Шрифт
Интервал

стр.

Могучим, славным словом нам,
Потом о бедных пожалей,
О нищете пропой своей». –
«О, господа и госпожи!
  Мне жаль не нас.
Как много зол, и бед, и лжи
  Везде у вас!
Как вы боитесь нищеты!
  Не прочен ваш покой!
Богатство – чуждо красоты.
Тот, кто боится наготы,
Он друг ли истине нагой?» –
«Довольно. Песнь твоя смешна,
  Безумен ты, старик,
Иль дамам роскошь не нужна?
Или работать я привык?
Уж не пустить ли наших жён
По нивам бегать босиком?
Старик, старик, ты нам смешон,
Пропой-ка лучше о другом». –
«Беден я, но не жалею
  О себе ничуть.
Я борьбой тоску развею,
И от жизни я успею
  Сладко отдохнуть,
Жизнь изжив в труде упорном,
В день, когда зелёным дёрном
  Мне прикроют грудь.
Жизнь с борьбою неразлучна,
Кто покоен, не живёт.
Жить в покое сердцу скучно,
А в борьбе грозовотучной
Бог к победе нас ведёт.
Счастье с честной нищетою,
С простодушной красотою
Только в хижинах живёт».

«Творение выше Творца…»

Творение выше Творца
И мир совершеннее Бога,
Но всё же мы любим Отца,
И чтим его свято и строго.
Бывает безумною мать,
И часто творящие слабы.
Но кто бы решился восстать
На мать и в безумстве хотя бы?

«Знаю я, – во всей вселенной…»

Знаю я, – во всей вселенной
Нет иного бытия.
Всё, что плачет и смеётся,
  Всё и всюду я.
Оттого и отдаётся
Больно так в душе моей
Всё, что слёзы вызывает
  На глаза людей.

«Не говори, что мы устали…»

Не говори, что мы устали,
И не тужи, что долог путь.
Нести священные скрижали
В пустыне должен кто-нибудь.
Покрыты мы дорожной пылью,
Избиты ноги наши в кровь, –
Отдаться ль робкому бессилью,
И славить нежную любовь?
Иль сделать выбора доныне
Мы не хотели, не могли,
И с тяжкой ношею в пустыне
Бредём бессмысленно в пыли?
О нет, священные скрижали
Мы донесём хоть как-нибудь.
Не повторяй, что мы устали,
Не порицай тяжёлый путь.

«Напрасно хочешь позабыть…»

Напрасно хочешь позабыть
  Господню весь.
Не может сердце полюбить
  Того, что здесь,
Что, докучая, предстоит
  В тоске и в зле.
Мечта строптивая летит
  К иной земле,
В иную весь, где всё цветёт
  Господним сном, –
И торжествует, и поёт
  В краю святом.

«И молчаньем мы скажем друг другу…»

И молчаньем мы скажем друг другу,
И мерцаньем мечтательных глаз,
Что пришли мы к заветному кругу,
Где любовь перед нами зажглась.
На заветной черте застоялись,
Не боялись и ждали конца,
И дрожащие руки сплетались,
И печалью горели сердца.

«Как вставший от долгой болезни…»

Как вставший от долгой болезни,
Ещё со слабостью в дрожащих коленях,
В день первый, в день последний
На последних я медлю ступенях.
День единственный и вдохновенный!
Уже вся мгла рассеется скоро.
Завет мой был завет верный.
Какая радость для сердца и взора!
Я давно, смиренный и покорный,
Пред Господней волею преклонился,
И обман разъединения, побеждённый,
Ослабел, распался, сокрылся.
О Свете тихий, вечный Боже!
Твоя мечта – всё мирозданье.
Я догораю в божественной грёзе.
Я – Твоё тихое мерцанье.

«Смерть не уступит…»

Смерть не уступит, –
Что ей наши дни и часы!
И как мне её не любить!
  Ничто не иступит
Ее быстролётной косы, –
Как отрадно о ней ворожить!
  Может быть, на пороге
Стоит и глядит на меня,
И взор её долог и тих, –
  И о смертной дороге
Мечтаю, голову склоня,
Забыв о томленьях моих.

«Идёт покорно странник бледный…»

Идёт покорно странник бледный,
Тоску земли в пыли влача.
Венец на нём сияет медный,
И в грудь вонзились три меча.
Не озаряет путь бесследный
В руке дрожащая свеча,
И ни единого луча
Ему не шлёт дракон победный.
О камни жёсткие истёрт
На крутоярах и откосах
Его убогий пыльный посох,
И соблазняет хитрый чёрт
Воззвать в кощунственных вопросах
К Творцу, – но странник тих и тверд.

«Пылай бесстрастною любовью…»

Пылай бесстрастною любовью
И невозможное пророчь.
Моя сестра, с твоею кровью
Вино я выпил в эту ночь.
В моей душе стонала жалость, –
Но от неправедной тоски
Меня спасла святая алость
Твоей протянутой руки.
В священный миг мы задрожали, –
Ты боль сумела побороть,
Когда игла из тонкой стали
Твоей руки пронзила плоть.
Соединились мы над чашей,
Разъединённые давно,
И в чашу капля крови нашей
Упала в красное вино.
Устами к чаше мы припали,
И пламенеющая кровь
Сожгла порочные печали,
Зажгла невинную любовь.

«Даль безмерна, небо сине…»

Даль безмерна, небо сине,

стр.

Похожие книги