Когда они причалили к острову, Юхан сам вызвался пришвартовать лодку, уверяя, что сделает это по всем правилам.
— Ну не странно ли, когда сын как две капли похож на отца, — любила говорить Малин о Юхане. — Странно, но факт.
Далеко от берега в лучах солнца поблескивала их лодка. Фредди взобралась на уступ скалы и оттуда замахала лодке обеими руками:
— До свидания, до свидания, лодочка! Привет Финляндии!
Юхан, красный как рак, сконфуженно поглядывал на товарищей.
— Я во всем виноват, — признался он. — Вы на меня сердитесь, да?
— Ладно, — сказала Тедди, — с кем не бывает.
— А как же мы отсюда выберемся? — растерянно спросил Никлас, пытаясь скрыть свой испуг.
Тедди пожала плечами:
— Придется подождать, пока кто-нибудь не проедет мимо на лодке, хотя можно прождать несколько недель.
Ее так и подмывало нагнать на ребят страху.
— За столько времени Боцман околеет с голоду. — с уверенностью сказал Юхан. Он не раз видел, сколько мяса съедала эта собака.
Тут они впервые подумали о Боцмане. Куда он, собственно, девался? Они уже давно его не видели — это они твердо помнили.
Фредди крикнула:
— Боцман!
Собака не появилась. Тогда они начали звать ее хором, и испуганные чайки, зашумев крыльями, улетели прочь. Но Боцман все равно не появился.
— Ни собаки, ни лодки, — сказала Тедди. — Ну-ка, чего у нас еще нет?
— Еды, — добавил Никлас.
Но тут Фредди победоносно указала на рюкзак, который она спрятала в расщелине скалы.
— Вот здорово! Полный рюкзак бутербродов да еще треска! Целых семь штук!
— Восемь, — поправил Юхан.
— Не путай, одну мы уже съели, — напомнила Фредди.
— Все равно восемь, — настаивал Юхан, — считая и меня. Крупнее трески в этих северных шхерах нет.
Дети стояли в растерянности. Свет дня сразу померк, и им захотелось домой.
— Кажется… — начала Тедди, и лицо ее еще более помрачнело. — Кажется, с моря надвигается туман.
Но в тот же миг они услыхали привычное тарахтенье мотора, доносившееся с фьорда, сперва совсем слабое, потом все более явственное.
— Ой, да это моторка Бьёрна! — закричала Фредди, и они с Тедди от радости начали прыгать и кричать, как дикари. — Смотрите, Бьёрн тянет на буксире нашу лодку!
— Кто такой Бьёрн? — спросил Никлас.
Дети во все глаза смотрели на приближающуюся моторку. Тедди замахала мотористу. Это был загорелый юноша с грубоватым, но симпатичным лицом. Оно было словно выточено твердым резцом суровой северной природы. С виду он походил на рыбака, да и моторка у него была как у заправских рыбаков.
— Привет, Бьёрн! — закричала Тедди. — Ты явился как по заказу. Это наш учитель, — объяснила она Никласу.
— И вы запросто зовете его Бьёрн? — спросил удивленный Никлас.
— Так его все зовут, — объяснила Тедди. — Мы же с ним старые знакомые.
Моторка замедлила ход и подрулила к скале, где стояли дети.
— Получайте вашу посудину! — закричал Бьёрн, бросая Тедди конец каната, которым был привязан ялик к моторке. — Как это вы так ловко пришвартовываетесь?
Тедди рассмеялась:
— Как придется!
— Оно и видно. Только от последнего способа советую вам отказаться. Навряд ли я снова приеду подбирать ваше барахло. — А потом он наказал: — Сию минуту плывите домой! Надвигается туман, и если хотите поспеть до него, спешите!
— А ты как же? — спросила Фредди.
— Мне нужно еще заехать на Заячью шхеру, — ответил Бьёрн, — а то я взял бы вас на буксир.
И он снова ушел в море, и тарахтенье мотора со стороны Заячьей шхеры слышалось все слабее и слабее.
Будь с ними Боцман, они могли бы тотчас отправиться домой, и Мелькеру не пришлось бы в тот вечер глотать таблетки, чтобы успокоиться. Но жизнь состоит из мелких и крупных приключений, которые цепляются друг за друга, как усики гороховых стеблей. Обыкновенная щучка может доставить большие неприятности и заставить взрослых мужчин, вроде Мелькера-старшего, принимать таблетки.
Щучка была не такая уж маленькая. Это была огромная хищная рыбина килограмма на два весом, и Боцман познакомился с ней во время прогулки по шхере. Знакомство, правда, ограничилось тем, что они, застыв на месте — Боцман на гранитной глыбе на берегу, а щука на отмели фьорда, — не сводили глаз друг с друга в течение целого часа. Никогда раньше собаке не приходилось испытывать холодный взгляд бессмысленных щучьих глаз, никогда в жизни Боцман не видел такого непонятного зверя, и он был не в силах сдвинуться с места. А щука смотрела на него так, будто думала: «Глазей себе, чучело, сколько влезет, меня не испугаешь, и я останусь здесь, пока не надоест».
