Лаодамия. Пустая слава, призрак жизни, сказка, сладкая для буйных мальчишек, любящих драку, – что мне в ней?
Подруги. Не услышит твоих стонов Протесилай. А если и перенесет какой-нибудь шаловливый неведомый маленький бог через Летийские волны твои свирельные вздохи, улыбнется им Протесилай, обитающий ныне в царстве успокоенных теней и свершенных деяний.
Лаодамия. О, если бы он услышал!
Подруги. Подумай, Лаодамия, какое счастие посылают боги тебе взамен утраченного. Новый муж утешит тебя, неутешную, – по тебе он станет у нас царем, – какая тебе честь будет от царя и от народа!
Лаодамия(улыбаясь). Милые подруги, воистину мудры ваши речи, сладостны ваши утешения, и советов ваших нельзя отвергнуть. Так, милые, забуду всю скорбь мою, сброшу все, что было моим, стану совсем иною. И уже не будет, не будет стонущей о герое Протесилае Лаодамии, будет царица, правящая домом и хозяйством благоразумного Протагора.
Подруги. Благо решение твое, милая царица, и слова твои радуют нас. И если ты сама так решила, то уже близка свадьба. Сними же траур, надень наряд приличный.
Лаодамия. А ныне жду ночи. О, как нетерпеливо жду ночи! И когда настанет она – хочу очиститься от погребальных воздыханий обрядом таинственным и утешным. Восторга хочу, уносящего душу.
Подруги. И мы будем с тобою, милая царица, и сделаем все, чего ты захочешь.
Темнеет. Становится прохладно.
Лаодамия. Ты, ночь, слаще дня и радостнее. Когда приходит с тобою чарующая, та, которой боятся глупые дети, та, имени которой не назову – и, может быть, не знаю, – уже давно заснули шумные пчелы, и на горней дороге улеглась наконец последняя мерцающая пыль, яркими брызгами взлетавшая из-под копыт дивных коней, из-под колес быстро бегущей колесницы, на которой мчался он, златокудрый, далеко разящий и смеющийся бог.
Небо синеет. Зажигаются звезды.
Лаодамия. И такая утешительная пришла она, блуждающая около распутий, – тихая? безмолвная? да? нет? Тихая, тихая прильнула, смеется и сбросила легкотканую одежду, и мчится в чародейной пляске, и буйным воплем будит ожидающих ночного восторга. Уходит в дом. За нею идут подруги. Входящие в чертог одна за другою, однообразным и привычным движением, опираясь одною рукою о притолку двери, снимают другою рукою сандалии. Несколько женщин замедлили на пороге. Беседуют меж собою. Засмотрелись в двери, сблизились, положили руки на плечи подруг.
Одна. Что там делает Лаодамия?
Другая. Тяжелый занавес полуоткрыт, и за ним видна крытая зеленью беседка.
Третья. Восковой в ней стоит кумир, венчанный плющем.
Четвертая. Этот восковой кумир, очертания лица которого нам смутно видны из-под осенения плюща, скажи, кто он? Не Диониса ли он изображает?
Снимают сандалии, входят в чертог. В саду одна Нисса. В чертоге зажигаются огни. Слышно пение, шум пляски, звуки флейты, кифары, кимвалов, бубна. Дали темнеют и туманятся. Ночная мгла медленно надвигается.
Лаодамия(в доме).
(Строфа I)
Ночь за ночью пролетала.
Много было их иль мало, –
Бога, друга я искала,
Я нашла, и обнимала
Милый воск высоких плеч.
И от сладостных лобзаний,
От ночных очарований
Я ль должна мечты отвлечь?
Хор подруг.
(Антистрофа I)
Оры быстро пролетают,
Тени меркнут, тени тают,
Взоры странные сверкают, –
Боги тайное свершают, –
И таинственную речь
Я в смущеньи услыхала.
С кем царица почивала?
С кем опять должна возлечь?
(Строфа II)
Гостя ждет царица ваша,
Ждет она.
Вот наполненная чаша
Сладкопенного вина.
Встречу радостным желаньям
Пред царицей станет он,
С ней полночным заклинаньем
Обручен.
(Антистрофа II)
Гость ночной тихонько станет
На порог.
Он на плачущую глянет.
Кто же он? герой иль бог?
Или силою заклятья
Воск недвижный оживет
И в царицыны объятья
Упадет?
Нисса. Для госпожи моей флейты играют, кимвалы гудят, тайно венчается она с восставшим Загреем.
Из ночного тумана выходят, справа и слева, Ночные Колдуньи, в светло-серых одеждах, босые. В саду сплетаются в хоровод, поют и пляшут, сначала медленно, потом ускоряя темп.
Ночные Колдуньи.
На перекрестках мы ворожим.
Там стелется туман, как дым.
Все зыблемо, и все нам явлено,
Что дивною навек предуставлено.
Мы знаем и не знаем, что явит день, –
