— Слушай, молодцы, мое слово. Пойдете сейчас в воинскую кладовую. Там выбирайте себе каждый подходящую кольчугу или калантырь [28]. Натяните ее на себя да смотрите, чтобы в ней вольготно было мечом рубить. Выберите себе также лук, десяток стрел и шелом подходящий, чтобы держался крепко на голове и от удара в бою не соскочил. Да запомните еще: и шелом, и кольчуга, и меч, и наконечники копий должны блистать, как на иконе у архангела Михаила! Без этого не возвращайтесь! А ежели я найду на воинской справе грязь и ржавчину, то я вытолкаю неряху на скотный двор мусор выгребать. И не бывать ему дружинником! Все меня поняли?
Один из юношей робко проговорил:
— Там, в погребу, в кладовой, видел я кольчуги. Только все они гораздо черные да ржавые. Пока начистишь этакую, скоро не обернешься!
— Нынче я вас и не жду, — ответил Ратша. — Придете в новом воинском виде завтра поутру.
— А чем чистить-то?
— А ты спроси у старых дружинников, чем твой затылок скрести. Они тебе по затылку и нагреют. Чем чистить, эка задача! Золой либо пылью! Понял? Возьми два обломка горшка и три их один о другой. Пыль посыплется, а ты ее наскреби и будешь этой пылью шелом чистить. Да не ходите отныне как сонные тетери! А бегайте борзыми кобелями! На коне же соколами летайте!.. Какой же будет от всех вас толк, ежели станете ходить с потягушками да с развальцем, когда враг лютый отовсюду наседает и только глядит, как бы на нас врасплох навалиться! Тут зевать нам не придется… — Ратша обвел всех внимательным строгим взглядом. — Всё поняли?
— Поняли! — прошептали оробевшие юноши.
— То-то же!.. Слушай, сынки: скоро вы нос к носу с немцами-рыделями [29]повстречаетесь. Ежели вы сами на них не наброситесь отважно первыми, то клыкастые рыдели легко в клочья вас порвут. А мы должны немца перехитрить, опередить, схватить за глотку и поставить его на колени. Отвечайте: хотите, чтобы вам мое ученье в науку пошло?
— Учи нас воинскому делу! — сказал Александр.
— Учи нас! — подхватили остальные дружинники.
Ратша нахмурился:
— А ежели кто не хочет быть под моим началом, пускай отваливает домой, к бабке на печку! На место каждого целый десяток охотников найдется… Ступайте, да живо!
— Хотим под твоим началом быть! — воскликнули все юноши и бросились бегом к кладовой князя.
Тревога на литовском рубеже
Ратша не давал покоя молодым дружинникам. Он всячески изгонял из них то, что он называл «мамкиными и нянькиными потягушечками». Его обучение скоро приняло неожиданный оборот. К князю Ярославу стали прибывать новые гонцы из Полоцка, Изборска, Пскова и других мест с мольбой о помощи. Разбойные литовские и немецкие отряды на быстрых конях врывались в исконные русские земли, захватывая немалую добычу — и скотину, и женщин, и детей, — и угоняли возы, нагруженные всяким добром. Всех, безжалостно избивая, вороги волокли к себе в болотистые дремучие леса.
Беженцы с той стороны говорили, что возы тянулись медленно по размытым осенними дождями дорогам. Перегруженные телеги застревали на топких местах. Захваченные в плен русские люди, с закрученными за спиной руками, избитые и израненные, смотрели с затаенной яростью, ожидая подмоги и выручки или счастливого случая, чтобы вырваться из неволи и убежать лесными тропами назад, в родную землю.
Князь Ярослав призвал на военный совет своих бояр. Все, покачивая головами, вздыхали, соглашаясь, что помочь нужно. Но как? Вороги навалились в большой силе, и одолеть их трудно.
Александр и его младший брат Андрей [30]тоже присутствовали на совете; они стояли по сторонам резного кресла своего отца. Андрей скучал, опустив глаза, равнодушный и усталый.
Александр же переминался с ноги на ногу, жадно вслушиваясь в речи и отдельные замечания бояр и особенно в сетования прибывших гонцов.
— Поспешайте, люди добрые, — говорили они, низко кланяясь. — Навалилось на нас из своих болот лихо литовское. Угоняют наших жен и детей!.. Немцы стариков приканчивают без жалости. Как звери, лютуют они над нами и всех пленных погнали к себе; забрали также все, что у нас нашли. Продадут они наших жен и ребятишек в дальнюю сторонку, коли те дойдут живыми. В пути вороги окаянные ведь никого не кормят. Долго ли выдюжат, сердечные? Поспешайте, люди добрые!
