(OCR: к сноске 232) О московском периоде жизни Ивана и Петра Киреевских в какой-то мере могут свидетельствовать «Ежедневные записки» М. В. Киреевской. Дневник М. В. Киреевской велся с 1825 г., когда ей было 15 лет. И хотя она не была еще участницей литературных собраний у Елагиных, все же в ее «Записках» встречаются некоторые факты и имена, а также зарисовки жизни семьи:
«1825 год. Января 4. <…> Я заметила, что мне надобно стараться убегать шутки, потому что сегодня за обедом Батеньков у меня спрашивал, какой я нации, и я отвечала в шутку — никакой, он принял это за серьезное и подумал, что я не знаю, какой я нации.
1826 год. 4 марта. <…> Ванюша уговаривал Петрушу не идти в военную службу, подобно Сократу, очень умно.
17 марта. <…> У нас сегодня обедал Одоевский, он прекрасно играет на фортепиано и кажется довольно любезным. Мне он очень жалок. У него имение очень расстроено, а старый и богатый его дядя ничего ему не дает.
22 марта. <…> В вечеру <…> пришли Яниш и Соболевский.
27 марта. <…> В 7 часов пришел Максимович и приехали Арбеневы П. И. и А. П. <…> Во весь вечер у нас был один Максимович.
28 марта. В 7 часов Петенька и Ванюша уехали к Полевому. К нам приехали Яниш и Гагарина <…>, говорили об истории, которую до смерти бы хотелось, чтобы поскорее кончили, то есть всех освободили и простили[325].
5 апреля. <…> Вечером были Яниши.
4 мая. <…> Часу в восьмом вечера приехал Ляпунов с женой, я сидела до конца и долго вслушивалась в ее разговор с маменькой, все говорили о нарядах. Таков почти всегда дамский разговор, и у меня нету другого. Надо больше учиться.
Потом приехали Норов и Титов. Норов читал свое сочинение „Очарованный узник“, мне оно очень понравилось.
1827 год. 1 января. <…> До 9 часов вечера играла на фортепиано. Остальной вечер сидела у маменьки, у нас были Погодин и Яниш.
7 марта. <…> Переводила с русского на немецкий с Петрушей, потом записала то, что перевела. Тут было уже три часа. Вечером читала с Петрушей.
8 марта. <…> До часу перевела 8 страниц с французского на русский. Потом читала и переводила с Петрушей до 4 часов.
21 сентября. <…> Приехал Мельгунов, весь день рисовала, и вечером играли на фортепианах.
1828 год. 11 января. <…> За обедом было очень скучно. Разговор Азбукина и Воейкова совсем не занимателен. После обеда, в то время как они играли в карты, я все говорила с Петрушей. Он научил меня, что такое ямбы и хореи. Потом приехали Кошелев и Офросимов с женами.
3 февраля. <…> После чаю Ванюша хвалил Тика, а маменька и Рожалин нашли его странным.
19 февраля. <…> Вечером мне было весело. У нас были Мицкевич и Матюшкин. Они оба интересно и хорошо говорят. Мицкевич много говорил о Польше, как это должно быть ему тяжело, бедный изгнанный.
1 марта. <…> Вечером танцевали. Каролина Яниш выдумывала смешные фигуры. Шевырев был очень любезен.
5 марта. <…> После ужина говорили о Geisterseher, что это человек, в котором все страсти перекипели и следы только оставили на лице. Он покорил все страсти. Вокруг него какое-то тихое величие, и он для всех непостижим, потому что выше всех.
10 марта. Сегодня все, что делала, было прилежно. Вечером приехали Погодин и Шевырев.
6 августа. <…> У нас был Шевырев, Фонвизин, Погодин, Максимович. Очень было весело.
18 августа. <…> Возвратясь, нашли дома Погодина, и Ванюша читал свою сказку.
1829 год. 25 июня. <…> Боже мой, как трудно иметь над собой власть! Провожаем Языкова, как жаль, что он едет! Братьям и Петерсону так с ним было весело! Что будет, когда поедет Петруша, мне даже подумать об этом горько. Как я люблю этого доброго Пьера, он совсем не кажется таким чувствительным, каким он есть в самом деле.
26 июня. Весь день работала, а вечером ничего не делала. Опять не перевела этих трех страниц. Чем больше откладывать, тем хуже. Ах, как мне хочется учиться и образовать себя как только можно лучше. Когда все кончу для Пьера, примусь за ученье. Сильная воля наконец возьмет верх над ленью <…>» (ЦГАЛИ, ф. 236, оп. 1, ед. хр. 495).
(OCR: к сноске 233) В архиве П. В. Киреевского сохранились два официальных документа (НИОР РГБ, ф. 99, к. 21, ед. хр. 54–55):
