Это был Голубая Лисица. При виде кортежа на губах его появилась загадочная улыбка. Он остановился, и команчские воины продефилировали перед ним.
— Берегитесь этого человека, — пробормотал Транкиль, наклонившись к уху Чистого Сердца. — Либо я сильно ошибаюсь, либо его поручение — приманка, скрывающая в себе какую-нибудь измену.
— Я тоже так думаю, — ответил охотник. — Этот мрачный человек таит в себе недоброе! Но совет уже предупрежден и наблюдает за каждым его шагом.
— Я давно знаю его, это — негодяй до мозга костей. Я, со своей стороны, не упущу его из виду.
— Но вот мы уже у цели нашей поездки. Займемся делом!
Чистое Сердце поднял руку, и при этом сигнале внезапно замолкла музыка (если только можно назвать музыкой те оглушительные и, вместе с тем, раздирающие душу звуки, которые издавали инструменты в неумелых руках индейцев). Тогда воины взяли свои боевые свистки и трижды пронзительно свистнули. В ответ на это раздался такой же свист со стороны отряда Черной Птицы. Кортеж остановился.
Между двумя группами всадников было пространство шириной метров в двадцать. Чистое Сердце, Транкиль и его спутники, размахивая оружием, двинулись вперед; навстречу им выехали Черная Птица и его воины. Проехав несколько шагов, те и другие всадники остановились. Чистое Сердце, вежливо раскланявшись, заговорил первым:
— Я вижу, что отец мой — великий вождь, — сказал он. — На голове его красуются священные перья, грудь его расписана воинскими знаками, многочисленные волчьи хвосты ниспадают с его пяток до земли. Отец мой, должно быть, знаменитейший воин команчей-антилоп. Пусть он скажет мне свое имя, чтобы я запомнил его как имя уважаемого в совете вождя и опасного в бою храброго воина.
Вождь гордо ухмыльнулся при этой открытой похвале, с достоинством наклонил голову и ответил:
— Мой сын молод, но мудрость живет в нем. Рука его сильна в боях и язык его не раздвоенный. Слава о нем дошла до моих ушей. Недаром братья мои зовут его Чистым Сердцем. Черная Птица счастлив видеть его. По какому поводу приехал Чистое Сердце к Черной Птице с таким большим кортежем и именно тогда, когда сердце вождя печально и ум его затуманило облако?
— Я знаю, — ответил Чистое Сердце, — что вождь печален, я знаю причину его горести. Я приехал с храбрыми воинами, сопровождающими меня, возвратить ему покой и сменить его печаль радостью.
— Пусть сын мой Чистое Сердце объяснится без промедления; он знает, что человек сердечный никогда не шутит с горем старика.
— Я знаю это. Мой отец богат, Владыка Жизни всегда смотрел на него милостивым оком. Семья его многочисленна, сыновья его — храбрые воины, его дочери скромны и красивы. Одна из них, может быть, самая красивая, и, конечно, самая любимая, была сегодня ночью похищена у Черной Птицы.
— Да, — сказал вождь, — команчский воин похитил дочь мою Язык Лани и убежал с ней в лес.
— Этот воин — Черный Олень.
— Черный Олень — один из самых великих вождей и мудрецов нашего племени, сердце мое лежало к нему. Зачем похитил он мое дитя?
— Потому, что Черный Олень любит Язык Лани. Великий храбрец всегда имеет право взять женщину, которая ему нравится, если он достаточно богат, чтобы заплатить за нее выкуп ее отцу. Черная Птица ничего не может возразить на это.
— Если действительно таково намерение Черного Оленя, если он мне предложит выкуп, который должен предложить такой воин, как он, такому вождю, как я, — я признаю, что он поступил благородно, что намерения его были чисты. Если же нет — я стану его неумолимым врагом. Этим он докажет, что злоупотребил моим доверием и обманул мои надежды.
— Пусть Черная Птица не торопится дурно судить о моем друге. Я уполномочен Черным Оленем заплатить выкуп за Язык Лани, — такой выкуп, какой мало кто из вождей имел до этих пор.
— Какой выкуп? Где он?
— У воинов, сопровождающих меня. Но прежде чем представить его моему отцу, я замечу ему, что он не пригласил меня сесть у своего очага и не выкурил со мной трубку мира.
— Мой сын сядет со мной у моего очага и я выкурю с ним трубку мира тогда, когда он исполнит возложенное на него поручение.
