Том 3. Стихотворения 1866-1877 - страница 2

Шрифт

Интервал

Администраторы иные…

Пальцов

Да! люди тонко развитые!

О них судить не нашему уму,

Довольно с нас благоговеть, гордиться.

Ты эпитафию читал ли одному?

По-моему, десяткам пригодится!

«Систему полумер приняв за идеал,

Ни прогрессист, ни консерватор,

Добро ты портил, зла не улучшал,

Но честный был администратор…»

В администрацию попасть большая честь;

Но будь талант — пути открыты,

И надобно признаться, всё в ней есть,

Есть даже, кажется, спириты!

Миша

Давно ли чуждо было нам

Всё, кроме личного расчета?

Теперь к общественным делам

Явилась рьяная забота!

Пальцов

(смеется)

С тех пор как родину прогресс

Поставил в новые условья,

О Русь! вселился новый бес

Почти во все твои сословья.

То бес общественных забот!

Кто им не одержим? Но — чудо! —

Не много выиграл народ,

И легче нет ему покуда

Ни от чиновных мудрецов,

Ни от фанатиков народных,

Ни от начитанных глупцов,

Лакеев мыслей благородных!

Миша

Ну! зол ты стал, как погляжу!

Прослыть стараясь Вельзевулом,

Ты и себя ругнул огулом.

А я, опять-таки, скажу:

Часть общества по мере сил развита,

Не сплошь мы пошлости рабы:

Есть признаки осмысленного быта,

Есть элементы для борьбы.

У нас есть крепостник-плантатор,

Но есть и честный либерал;

Есть заскорузлый консерватор,

А рядом — сам ты замечал —

Великосветский радикал!

Пальцов

Двух слов без горечи не бросит,

Без грусти ни на чем не остановит глаз,

Он не идет, а, так сказать, проносит

Себя, как контрабанду, среди нас.

Шалит землевладелец крупный,

Морочит модной маской свет,

Иль точно тайной недоступной

Он полон — не велик секрет!

Миша

И то уж хорошо, что времена пришли

Брать эти — не другие роли…

Давно ли мы безгласно шли,

Куда погонят нас, давно ли?..

Теперь, куда ни посмотри,

Зачатки критики, стремленье…

Пальцов

(с гневом)

Пожалуйста, не говори

Про русское общественное мненье!

Его нельзя не презирать

Сильней невежества, распутства, тунеядства;

На нем предательства печать

И непонятного злорадства!

У русского особый взгляд,

Преданьям рабства страшно верен:

Всегда побитый виноват,

А битым — счет потерян!

Как будто с умыслом силки

Мы расставляем мысли смелой:

Сперва — сторонников полки,

Восторг почти России целой,

Потом — усталость; наконец,

Все настороже, все в тревоге,

И покидается боец

Почти один на полдороге…

Победа! мимо всех преград

Прошла и принялась идея.

«Ура!» — кричим мы не робея,

И тот, кто рад и кто не рад…

Зато с каким зловещим тактом

Мы неудачу сторожим!

Заметив облачко над фактом,

Как стушеваться мы спешим!

Как мы вертим хвостом лукаво,

Как мы уходим величаво

В скорлупку пошлости своей!

Как негодуем, как клевещем,

Как ретроградам рукоплещем,

Как выдаем своих друзей!

Какие слышатся аккорды

В постыдной оргии тогда!

Какие выдвинутся морды

На первый план! Гроза, беда!

Облава — в полном смысле слова!..

Свалились в кучу — и готово

Холопской дури торжество,

Мычанье, хрюканье, блеянье

И жеребячье гоготанье —

А-ту его! а-ту его!..

Не так ли множество идей

Погибло несомненно важных,

Помяв порядочных людей

И выдвинув вперед продажных?

Нам всё равно! Не дорожим

Мы шагом к прочному успеху.

Прогресс?.. его мы не хотим —

Нам дай новинку, дай потеху!

И вот новинке всякий рад

День, два; все полны грез и веры.

А завтра с радостью глядят,

Как «рановременные» меры

Теряют должные размеры

И с треском катятся назад!..

Народ впереди остановился. Остановились и охотники. Савелий, объяснив, что-то князю Воехотскому, причем таинственно указывал по направлению к лесу, подходит к Пальцову и Мише.

Савелий

На нумера извольте становиться.

Теперь нельзя курить

И громко говорить здесь не годится.

Миша

Что ж можно? Можно водку пить!

Хохочет и, наливая из фляжки, потчует Пальцова и пьет сам.

Савелий, расставив охотников по цепи, в расстоянии шагов пятидесяти друг от друга, разделяет народ на две половины; одна молча и с предосторожностями отправляется по линии круга направо, другая налево.

Сцена четвертая

Барон фон дер Гребен и князь Воехотский.

На 5-ом. Барон сидит на складном стуле; снег около него утоптан, под ногами ковер. Близ него прислонены к дереву три штуцера со взведенными курками. В нескольких шагах от него, сзади, мужик — охотник с рогатиной.

Кн. Воехотский

(подходя к барону с своего, соседнего нумера)