Они быстро добежали до своего состава. И эшелон, рванувшись, помчался в темноту, наверстывая потерянное время. Сергей с нетерпением поджидал первой остановки. И вот, наконец, эшелон, властно заревев сиреной, криками голосов, стуком разгружаемых повозок, лязганьем стаскиваемых пулеметов, разбудил притаившийся опасливо небольшой вокзал.
Сергей — на телеграф.
— Срочную в Киев.
— Нет! — и телеграфист устало посмотрел на него. — Киевская опять не работает. Порвана. Теперь, должно, до утра.
— По Морзе?
— Нельзя! Разбит Левкой еще на прошлой неделе.
— А через Яблоновку?
— Через Яблоновку можно. Только…
— Передавайте живо!
— Только…
— Чего еще? — спросил недовольно Сергей.
— Кравченко там. Все телеграммы контролирует, и если у вас важная, то может и не пропустить.
— Какой еще, к чёрту, Кравченко? — Сергей ничего не понимал.
— Кто его знает! — пояснил хмуро комендант. — Был красный, а теперь, вот уж третий день, не признает никого. Телеграммы проверяет и поезда пропускает не иначе, как обобрав.
— Так он — бандит?
— Не совсем… Ну, конечно, вроде этого. Да вы попробуйте, может и пропустит. Вот только что через него продовольственную получили.
«Чтоб он сдох!» — с сердцем подумал Сергей. Пробовать, конечно, не стал.
Вошел начальник отряда.
— Товарищ Горинов! Сейчас выступаем. Кучура три часа тому назад свалил под откос броневик. Там орудия…
— Родченко! — остановил Сергей одного из курсантов и отвел его в сторону. — Ты надежный малый. Останься здесь, и если до утра линия не будет исправлена, отвези этот сверток и телеграмму в Киев. Передай их в Укрчека, под расписку, и останься сам на курсах.
— Я на фронт с товарищами поеду, — резко ответил тот. — Отдай кому-нибудь из обозников.
— Родченко! — повторил Сергей твердо. — Я даю тебе поручение большой важности. Прочитай телеграмму и увидишь. А кроме того я тебе это приказываю. Понял теперь?
— Понял, товарищ комиссар. Будет сделано! — ответил тот, потом добавил: — И скотина ты все-таки, Сергей.
В темноте, спотыкаясь, ушел отряд. В темноте снова тускло мерцали фонарные огни. А бессонный комендант снова трогал локтем кобур от нагана и тревожно вслушивался.
Поползла бесшумным шорохом лента телеграммы из Яблоновки и спросил кто-то, с того конца:
— Пашка! У вас какие?
«Васька для интересу спрашивает», — подумал осовевший телеграфист и нехотя положил руку на ключ.
Но оборвался сразу, потому что брызнуло осколками разбитое пулей окошко, и выстрелы отовсюду загрохотали.
…Через час он, равнодушный и усталый, выбивал черточками ответ: «У нас только что были зеленые, — Степка Перемолов с ребятами. Убили коменданта и еще одного из курсантов. Теперь нет совсем никаких. Анархизм полный… Я иду спать».
XV.
Вызовы курсантов на фронт являлись обычным явлением того времени. Первые командиры Красной Армии учились в боях.
Едва Николай вышел на улицу после разговора с Боттом, к корпусу подскакал конный ординарец и передал пакет. То был приказ срочно сформировать два отряда. Один бросить на защиту Жмеринки, другой двинуть против вновь угрожающих Коростеню банд. Отрядам выбыть не позднее, чем через три часа.
И вновь небольшой, но крепко сплоченный отряд курсантов оказался посреди густых лесов и топких болот Волынской губернии. Без соседей, без резервов, но с твердым заданием: разбить банду, и с не менее твердым намерением: выполнить приказ до конца. К удивлению мужиков отряд не гонялся по всем направлениям и не требовал себе ежедневно по полсотне подвод. Отряд осматривался. Днем, для отвода глаз, крупные разведки наведывались в соседние хутора и деревушки. К вечеру и к ночи десятки мелких дозоров по три, по четыре человека расходились по оврагам, расползались по хлебам и шныряли по рощам.
Обязанности комиссара в среде курсантов невелики. Народ все надежный и сознательный. А потому Сергей забрал в полное владение своих двух товарищей и, пользуясь своим относительно свободным положением, стал предпринимать с ними довольно рискованные и смелые разведки.
Они выбрали себе по легкому карабину. Еще на курсах Сергей вооружил их ноганами. И весь отряд с уважением всегда смотрел на троих неразлучных смельчаков.
