Том 29. Письма 1902-1903 - страница 37

3924. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ

19 декабря 1902 г. Ялта.

19 дек.

Милая актрисуля, писать длинное письмо нельзя; был у зубного врача, утомился очень, точно измочалился. Прости, дусик. Завтра сяду и накатаю тебе длинное письмо.

У меня m-me Бонье. Вчера была Ольга Михайловна^>*, к которой я поступаю в испанцы. Ведь ты ничего не имеешь против?

Я работал, был в ударе, но в последние 4–5 дней ничего не делаю, так как зубы дали себя знать, да и заминка в рассказе вышла^>*.

Обнимаю тебя и целую. Ты точно удивляешься, что наши письма нежны^>*. Как же иначе, цапля? Разве ты меня не любишь? Ну, господь с тобой.

Твой А.

На конверте:

Москва. Ольге Леонардовне Чеховой.

Неглинный пр., д. Гонецкой.

3925. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ

20 декабря 1902 г. Ялта.

20 дек.

Милый дружок мой, сегодня получил от Алексеева телеграмму^>* такого содержания: «Пьеса Горького и театр имели большой успех. Ольга Леонардовна прошла для тонкой публики первым номером». Радуйся, дусик. Муж твой очень доволен и выпьет за твое здоровье сегодня же, если только Маша привезет^>* с собой портеру.

У меня теперь возня с зубами. Неизвестно, когда кончится вся эта глупая музыка. Вчера получил от тебя письмо^>* почти распечатанное (опять!), а сегодня у меня грустный день, так как Арсений не принес с почты твоего письма. И погода сегодня грустная: тепло, тихо, а весной и не пахнет. Сидел на балконе, на солнышке и все думал о тебе, о Фомке^>*, о крокодилах, о подкладке на пиджаке, которая рвется. Думал о том, что тебе нужен сынишка, который занимал бы тебя, наполнял бы твою жизнь. Сынишка или дочка будет у тебя, родная, поверь мне, нужно только подождать, прийти после болезни в норму. Я не лгу тебе, не скрываю ни одной капли из того, что говорят доктора, честное слово.

Миша^>* прислал сельдей. Еще что сообщить тебе? У нас опять много мышей. Каждый день ловлю в мышеловку. И мыши, вероятно, уже привыкли к этому, так как относятся благодушно, уже не боятся этого. А больше писать не о чем, ничего нет или по крайней мере не видно, жизнь проходит тускло и довольно бессодержательно. Кашляю. Сплю хорошо, но всю ночь вижу сны, как и подобает лентяю.

Пиши мне, деточка, всякие подробности, чтобы я чувствовал, что я принадлежу не Ялте, а северу, что жизнь эта, унылая и бессодержательная, еще не проглотила меня. Мечтаю приехать в Москву не позже первого марта^>*, т. е. через два месяца, а будет ли это так, не знаю. Храни тебя бог, жена моя хорошая, собака рыжая. Вообрази, что я беру тебя на руки и ношу по комнате часа два, и целую и обнимаю. Поклонись маме^>*, дяде Карлу^>*, дяде Саше^>*, Володе^>*, Элле^>*, Зине^>*…Алексеева поблагодари за телеграмму.

Завтра буду писать. Спи спокойно, радость моя, ешь как следует и думай о муже.

Твой А.

На конверте:

Москва. Ольге Леонардовне Чеховой.

Неглинный пр., д. Гонецкой.

3926. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ

21 декабря 1902 г. Ялта.

21 дек.

Актрисуля, опять я сегодня не получил письма. Ну, делать нечего, посидим и без письма, как курильщики сидят иногда без табаку. Получил известие от Гнедича^>*, что за «Чайку» я буду получать не 8, а 10%, что «Чайка» делает хорошие сборы, и проч. и проч. Получил письмо от Суворина^>* — на двух листах. Кстати сказать, Старый театрал, пишущий в «Новом времени», — это он, Суворин. В каждой статье бранит Станиславского^>*, который, очевидно, мучит его и снится ему каждую ночь.

Я еще не имею сведений насчет «На дне»^>*, но знаю, что пьеса идет чудесно. Значит сезон спасен, убытков у вас не будет, хотя и убытки не были бы большим злом, как мне кажется, ибо ваш театр стоит очень прочно, хватило бы надолго.

За духи кланяюсь тебе в ножки. За конфекты, которые раскисли, целую мою дусю. В чашке оказался сюрприз весьма неважный — Эйфелева башня, ценою в грош. Полотенец не видел, Маша отправила в стирку. Духи очень хороши.

Теперь уже праздники, поздравляю тебя, голубчик мой. Тебе скучно? Ты теперь одна на всю квартиру^>*, и это меня беспокоит немного… Когда ты уходишь, с 6 час. вечера Ксения^>* играет на гармонике — и это каждый вечер, я истомился. Кабацкая манера эта останется, вероятно, и теперь, и теперь каждый вечер наша квартира полна звуков. Зину