Придется обойтись без обеда. У меня появилось опасение, что Ренкин свяжется с полицией Сан-Франциско, и тогда с Эллой побеседуют еще до того, как это успею сделать я сам.
Я покинул гостиницу и, пройдя квартал, зашел в кафе, где заперся в телефонной будке. Характеристика Эллы, выданная мной Ренкину, состояла из правды лишь наполовину. Ей действительно только-только исполнилось семнадцать лет, но эпитет «глупенькая» не подходил к ней ни с какого бока: наша малышка была на редкость энергичной и находчивой. Сейчас, набрав номер нашей сан-францисской конторы, я ощутил истинное удовольствие, услышав ее звонкий от юности голосок: «Добрый день, детективное агентство «Стар» к вашим услугам».
— Слушай внимательно, говорит Лу, — скороговоркой сказал я в трубку. — Я в Сан-Рафаэле. Джек прибыл сюда по делу и вызвал меня телеграммой. Плохие новости, Элла. Очень плохие: его убили.
Я услышал, как часто и тяжело она задышала. Девочке всегда нравился Джек. Когда она появилась в нашей конторе, мой компаньон по привычке собрался завести романчик, но я сумел убедить его, что овечка слишком молода и к закланию еще не готова. Тем не менее его ухаживание оставило след в наивном сердечке — Элла, я это ясно видел, была явно неравнодушна к Шеппи.
— Джека убили? — переспросила она с дрожью в голосе.
— Да, убили, — повторил я. — Теперь послушай, Элла, у меня к тебе важное поручение. Местная полиция старается выяснить, на кого он работал. Я не успел с ним увидеться и ничего не знаю об этом. Говорил он тебе что-нибудь?
— Нет. Он сказал только, что наклюнулось весьма выгодное дельце и ему надо срочно поехать в Сан-Рафаэль.
По ее голосу я чувствовал, что она с трудом сдерживает слезы. Мне было жаль девочку, но времени утешать ее не оставалось.
— Насчет этой работы Джеку позвонили или сообщили письмом?
— Звонил мужчина.
— Назвал себя?
— Нет. Он отказался сообщить фамилию, когда я об этом его спросила. Он сказал, что желает говорить с одним из владельцев.
Я сдвинул шляпу на затылок и некоторое время провел, отдуваясь, как слон в саванне. Воздух в будке был настолько тяжелым, что на него вполне можно было облокотиться.
— Поройся в бумагах Джека, Элла. Возможно, он где-нибудь оставил фамилию клиента:
— Хорошо, я поищу.
Я продолжал обливаться потом в будке. Выдержать эту чудовищную духоту стало невмоготу, я слегка приоткрыл дверь и впустил свежий воздух. Мой наметанный глаз сразу определил переодетого полицейского, находившегося возле стойки-экспресс. Хотя он щеголял в штатском, на всем его облике стояло несмываемое клеймо: «фараон». Чтобы не демонстрировать своего интереса к моей особе, он уделял повышенное внимание стоящей перед ним чашечке кофе.
Я мысленно выругал себя за то, что недооценил расторопности Ренкина. Вряд ли ему составит труд догадаться, что я разговаривал со своей конторой.
— В блокноте у Джека полно всяких каракулей, — услышал я наконец голос Эллы. — Но фамилия только одна: Ли Криди.
— Спасибо, Элла, возможно, это что-нибудь да значит. Немедленно уничтожь блокнот, а я подожду. Как-как? Разорви его по листочку и спусти в канализацию. Полицейские могут заявиться в любую минуту, они не должны о нем пронюхать.
Через три или четыре минуты томительного ожидания вновь послышался ее голос:
— Ваши инструкции выполнены, сэр.
— Молодец, девочка. Теперь вот что: полиции я сказал, что ты глупенькая девчонка и о делах мы с тобой не разговариваем. Веди себя соответственно моим словам. Скажи, что Джеку кто-то звонил, но кто и зачем — не знаешь. После звонка он спешно собрался и уехал в Сан-Рафаэль. Тебе все понятно?
— Да.
— И не дай им себя запугать — полиция обожает брать на пушку.
— Хорошо, Лу.
— И еще одно. Мне неприятно тебя просить, Элла, но сам я сейчас этого сделать не могу. Пожалуйста, сообщи о смерти Джека его жене. Передай, что я отправил ей подробное письмо. Пусть не волнуется насчет похорон: я все устрою.
— Вы не собираетесь возвращаться?
— Нет. Мне необходимо выяснить, кто и почему убил Шеппи. Ты не забудешь зайти к Лоле, Элла?
— Нет, конечно. Только что вошли двое, — добавила она шепотом. — Думаю, они из полиции.
