— Зачем же вы это сделали? — с горечью произнесла Люси.
— Я пришел на встречу со своей юностью. Вернее, с ее иллюзией.
— Мне это ничуть не польстило.
— Я льщу не вам, а себе.
— Мистер Калверт, этот разговор не имеет смысла, — резко сказала девушка.
— Это точно. Но мне он, представьте, приятен. Раньше я черпал удовольствия со дна бутылки. Это тоже нечто вроде иллюзии. Но когда бутылка пустеет, ты возвращаешься в суровую действительность.
— Ваши интимные признания уводят нас от цели разговора.
— Тогда берите быка за рога.
— Вы готовы назвать свою цену? Какая сумма может удовлетворить вас?
— Я еще не подсчитал. Во сколько, скажем, можно оценить удар Плайера? Или налет Гастингса? Или наглость Рода, размахивающего пистолетом перед моим лицом? Согласитесь, мне причинен серьезный моральный ущерб, — он мрачно улыбнулся.
— Разрешите дать вам совет, мистер Калверт. Нельзя быть одновременно вымогателем и моралистом. Это взаимоисключающие вещи. Держитесь чего-нибудь одного.
— Разумно, — Калверт сел, чувствуя, как гнев наполняет его сердце. — Вот что я скажу вам, когда я был на войне, то нередко попадал под обстрел. Это злило меня и одновременно пугало. На войне как на войне. Смерть подстерегает тебя там каждую секунду. Но здесь, в мирном городе, когда на меня навели пистолет, я испугался еще больше. Я чуть ли не дрожал от страха. Зачем мне такие переживания?
Он вытащил сигареты и закурил, не спрашивая разрешения. Гнев медленно угасал в нем.
— Если бы вы попросили расписку до того, как на меня напал Род, я бы отнесся к вашей просьбе совсем иначе, — закончил он. — Я бы мог отдать ее просто так.
Люси усмехнулась с горечью и недоверием.
— Вы становитесь сентиментальным.
— Я говорю вполне серьезно. Еще и сейчас не поздно. Почему бы вам не попробовать?
Она резко вскочила, и в ее голосе прозвучало высокомерие:
— Итак, мистер Калверт, назовите свою цену!
— Вам не надоело торговаться, Люси? Я готов уступить расписку за один ваш поцелуй. — Он подошел к ней почти вплотную. — И, по-моему, вы почти согласны.
— Почти, — она отступила.
— Никаких «почти». Это коммерческое предложение. Двадцать пять тысяч или один поцелуй.
Тело Люси напряглось, в глазах вспыхнуло презрение.
— Я отказываюсь. У меня свои представления о ценностях, и я не собираюсь их менять из-за вас. Мое предложение остается в силе…
Она говорила, но в ее глазах стояло безрассудство. Глаза выдавали. Что-то словно надломилось в ней. Люси шагнула вперед с такой порывистостью, что Калверт даже отшатнулся. Ее руки обняли его плечи, а губы прижались к губам. Он вдохнул аромат волос, напомнивший об ушедшем лете. Он рванулся к ней изо всех сил, но было уже поздно. Люси отпрянула, оставив его с распростертыми объятиями и раскрытым ртом. Теперь вся ее поза выражала безразличие и презрение, а в голосе звучала насмешка:
— Вы получили свой поцелуй, мистер Калверт, а цена за расписку остается прежняя — двадцать пять тысяч.
Потрясенный Калверт подумал: «Не хватало мне еще потерять голову и влюбиться». Вслух же он произнес:
— Вы удивительная девушка.
— Весьма оригинальное наблюдение, — ответила она, явно наслаждаясь ситуацией.
— А целуетесь вы просто великолепно.
— Не забывайте о моем предложении, мистер Калверт. Если придете к какому-нибудь решению, позвоните. До свидания.
— До свидания, мисс Бостон, — он слегка поклонился.
По ворсистому мягкому ковру Калверт направился к двери, все еще неся в себе аромат волос и вкус губ мисс Бостон. Ему стоило огромного труда выйти, не обернувшись. Принимая от слуги шляпу и пальто, Калверт заметил, как дрожат его руки.
Он не успел еще дойти до лифта, как из него вышли двое. Один — чрезвычайно массивный, невысокого роста — выглядел настоящим атлетом. А рядом с ним, склонив свою коротко стриженную голову и вперив взгляд в пол, шагал Том Плайер.
Калверта они не заметили.
