— Что это значит? — наконец спросил он.
— Только то, что вы можете совершенно спокойно разорвать мои расписки. Я все потерял на этом деле, почему бы и вам не понести убытки.
— Вы так думаете? — насмешливо спросил Маркс.
— Именно. А теперь послушайте, что я вам скажу. Вы помните Гарри Миллера?
— Гарри Миллер? — удивленные нотки появились в голосе Солли. — Я слышал о нем.
— А кто о нем не слышал, — Бромхид отпил пива и поставил бокал на столик. — Случайно мы с Гарри хорошие друзья… Как-то я спас ему жизнь. И он очень хочет отплатить мне той же монетой. В этом отношении он чертовски щепетилен. Я как-то рассказал ему о твоих головорезах, он был очень не доволен. Он сказал, что, если вдруг что-нибудь со мной случится, он обязательно расплатится с обидчиком. И той же монетой… Думаю, нет необходимости выражаться более ясно.
Наступило продолжительное молчание, затем Солли сказал дрожащим голосом:
— Я не понимаю, о чем вы говорите, Джек. Кто говорил, что с вами что-нибудь должно случиться?
— Все может случиться, — философски заметил Бромхид. — Так ты разорвешь мои долговые расписки?
— Если у вас нет денег, то на кой черт они мне нужны.
— Совершенно верно. О’кей, Солли… Желаю вам больше удачи в будущих сделках.
Так как миссис Морели-Джонсон не ждала его раньше пяти часов дня, он решил пригласить Гарри Миллера на обед. Да и надо было обезопасить себя от притязаний Маркса.
Во время поездки Бромхид думал о своем будущем. Он, Гарри и Маркс — все они находятся в пожилом возрасте. Если Гарри умрет первым, он (Бромхид) может вступить в полосу очень больших неприятностей. Он знал, что Маркс никогда ничего не забывает. Если Маркс умрет первым, у него больше не будет волнений за свою жизнь. Но если умрет первым он, все его проблемы будут разрешены.
Итак, вся его жизнь целиком будет зависеть от того, как долго проживет Гарри. Перспективы, конечно, не очень радужные, но с ними придется примириться.
Без нескольких минут три Петтерсон вошел в холл отеля «Плаза-Бич». При себе он имел коробку с мармеладом, который, как он знал, очень любила миссис Морели-Джонсон. Когда он направился к лифту, Джордж, дежурный портье, преградил ему путь.
— Извините, мистер Петтерсон… Мистер Ласси хотел бы перекинуться с вами парой слов.
— Позже, — сурово сказал Петтерсон. — У меня назначена встреча с миссис Морели-Джонсон.
— Он как раз и хочет поговорить с вами о старой леди.
Петтерсон в нерешительности остановился, затем согласно кивнул. Пройдя по коридору, он зашел в кабинет директора отеля.
Ласси поднялся со своего места и пожал руку Петтерсону.
— Я подумал, что вам лучше узнать последние новости, — сказал он. — Мисс Олдхилл уехала. Миссис Морели-Джонсон очень взволнована.
Петтерсон вздрогнул, непонимающе глядя на Ласси.
— Уехала?
— Пока мадам обедала в ресторане, мисс Олдхилл собрала свои вещи и покинула отель. Она оставила записку. — Ласси протянул Петтерсону листок бумаги.
Петтерсон положил коробку с мармеладом на стол и взял записку. Он прочел:
«Дорогая миссис Морели-Джонсон.
Простите, что я покидаю вас. Поймите меня, пожалуйста. Спасибо вам за вашу доброту. Я не хочу возвращаться. Пожалуйста, не думайте плохо обо мне.
С искренним уважением,
Шейла Олдхилл».
Некоторое время Петтерсон непонимающе смотрел на строчки записки, затем поднял глаза на Ласси.
— Я не могу в это поверить. Так… она действительно уехала?
— Да. Она забрала все свои вещи. Мадам ничего не понимает.
— Я сейчас поднимусь наверх. — Сложив записку вчетверо, Петтерсон положил ее в карман. — Как я понял, мне нужно будет подыскать замену Шейле. Я подумаю над этой проблемой. Вы можете подыскать кого-нибудь, кто бы присмотрел за ней на первое время?
— Нет вопросов. Я уже распорядился, чтобы Мария, ее горничная, побыла у нее. Она уже там.
— Благодарю вас. — Петтерсон взял коробку с мармеладом и, еще раз пожав руку Ласси, направился к лифту. Пока лифт поднимался на двадцатый этаж, он лихорадочно размышлял о судьбе магнитофонной ленты. Только это интересовало его в данный момент. Почему Шейла так поступила? Может быть, она захватила ленту с собой? И потому будет шантажировать его? Он вновь почувствовал дуновение сибирского ветра, хотя и ехал в замкнутой кабине лифта.
