— Проведи меня наверх.
Бауманн выругался, потом, обхватив Кейда за плечи, повел его к служебному входу в отель. На служебном лифте они поднялись на второй этаж. Бауманн, все еще поддерживая Кейда, быстро прошел по коридору в гостиную их номера, где Шерман нетерпеливо мерял пол шагами, а Грау со скучающей физиономией сидел в кресле и жевал резинку.
Когда Бауманн и Кейд вошли в комнату, последовала немая сцена, потом Грау вскочил на ноги.
— Да он… окровавлен!
Кейд сорвал с себя штормовку, запятнанную кровью охранника.
— Дай же мне выпить, мать твою!.. — заорал Кейд на Бауманна. — Ну, чего пялишься? Выпить дай!
Озабоченный Бауманн наполнил стаканы.
— Ты ранен? — спросил он, протягивая Кейду неразбавленный виски.
Кейд отпил, вздохнул, осушил стакан до дна, протянул его Бауманну, который налил новую дозу.
— Со мной все в порядке. Я дрался с одним из охранников… мне пришлось ударить его ножом.
В повисшем молчании трое испуганно смотрели на него.
— Ты ударил его ножом!? — Бауманн почти кричал. — Ты… боже мой! Ты что — убил его?
Кейд посмотрел на свои испачканные в крови руки. Содрогнулся, достал платок и стал яростно тереть ладони и пальцы.
— Я не знаю. Если бы не нож, он убил бы меня.
Кейд чувствовал прилив сил, благословенное тепло разлилось по телу, виски начало оказывать свое успокаивающее действие.
— Бауманн, нам необходимо передать эти снимки американскому консулу! Это «взрывчатка»! Надо выехать сейчас же… мы должны как можно скорее попасть в Женеву!
— Что значит «взрывчатка»? — заорал Бауманн. — Ты, идиот, ты что, не соображаешь, что я не знаю ничего. Что там случилось? Что ты видел?!
Кейд моргнул, потом понял правоту Бауманна.
— Извини. Но дело серьезное, очень, очень серьезное. Там была встреча между генералом Эрихом Харденбургом и Борисом Дусловским. Они сидели на террасе, рассматривали карты и документы, и я заснял их.
Бауманн глядел на Кейда, как на психа.
— Дусловский?! Ты с ума сошел! Дусловский покончил с собой десять лет назад! Что ты тут несешь?
— Не ори. Я тоже сначала глазам не поверил. Но это был он, никаких сомнений. Он жив. А как ты думаешь, на кой черт им такая охрана? Это все люди Харденбурга.
— Дусловский? — Бауманн не сводил глаз с Кейда. — Ты пьян! Он мертв! О чем ты говоришь?
— Он жив! — Кейд ударил кулаком по столу. — И он там с Харденбургом. Я могу доказать это — я сделал снимки.
— Если это правда… — Бауманн посмотрел еще раз на Кейда и по выражению бледного лица последнего понял, что это действительно правда. — Давай пленки! Я отошлю их Шэ Бэ самолетом прямо сейчас.
Кейд покачал головой.
— Ты этого не сделаешь. Он их не получит. Эти снимки слишком важны, чтобы отдавать их Брэддоку. Они отправятся прямиком консулу Соединенных Штатов, в Женеву!
Лицо Бауманна посуровело.
— У тебя контракт с Шэ Бэ. Любые снимки, которые ты делаешь, — его собственность. Дай мне пленки!
— Пленки получит только консул, и никто другой.
Лицо Бауманна потемнело от ярости.
— Вот что значит работать с алкашом! — взорвался он. После чего повернулся к Шерману. — Ты тоже с ним заодно, Бен?
— Конечно, нет, — заверил Шерман. — Фотографии нужно отправить Шэ Бэ! Это уже его дело, что он с ними сделает.
— Вот именно, — сказал Бауманн и протянул руку в сторону Кейда. — Отдай пленки, Кейд. Нас трое, ты один, если нужно, мы тебя силой заставим!
— Да?
Кейд попятился. Он проклинал свою трусость. Он жалел, что пил. Он боялся Бауманна, но что-то в самых глубинах его души было гораздо сильнее страха. Кейд твердо решил не отдавать пленки швейцарцу.
Он схватил со стола тяжелую стеклянную пепельницу — отчаянный жест слабого.
— Только попробуйте что-то сделать, и я выбью стекла отеля этой штукой! — закричал он.
Бауманн посмотрел на него презрительно.
— Ну зачем же стекла бить? Мы тут все свои люди… — сказал он. — Ну же, Кейд, не дури, ты не настолько пьян. Давай сюда пленки!
Шерман и Грау тоже двинулись было в сторону Кейда, но замерли, услышав громкий стук в дверь.
Бауманн с внезапной тревогой в глазах спросил:
— Кто там?
— Откройте, полиция!
Сильно побледнев, Бауманн повернулся к Кейду.
— Отдай пленки, ты, пьяный кретин!
